Московский поход генерала Деникина. Решающее сражение Гражданской войны в России. Май-октябрь 1919 г.

Трагедия военных интеллигентов заключается в аморфности их политических взглядов, неспособности на понятном и доступном для простого народа языке сформулировать цели и задачи борьбы.

Примечательно, что схожим с А. И. Деникиным образом современники характеризовали и личность адмирала А. В. Колчака. О нем нередко говорили: «трагическая личность», «роковой человек», умевший управлять кораблем, но не способный руководить страной[430].

Занимавший пост военного министра в омском правительстве и близко наблюдавший А. В. Колчака генерал барон А. П. Будберг следующим образом характеризовал адмирала: «Это большой и больной ребенок, чистый идеалист, убежденный раб долга и служения идее России; несомненный неврастеник, быстро вспыхивающий, бурный и несдержанный в проявлении своего неудовольствия и гнева… Истинный рыцарь подвига, ничего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать, безвольный, бессистемный и беспамятливый, детски и благородно доверчивый, вечно мятущийся в поисках лучших решений и спасительных средств, вечно обманывающийся и обманываемый, обуреваемый жаждой личного труда, примера и самопожертвования, не понимающий совершенно обстановки и не способный в ней разобраться, далекий от того, что вокруг него совершается…»[431]

П. Н. Милюков увидел в А. В. Колчаке человека тонкой духовной организации, чрезвычайно впечатлительного, умевшего своим моральным авторитетом влиять на людей, но не способного управлять ими (как, впрочем, и сам П. Н. Милюков, оказавшийся политическим банкротом)[432].

Таким образом, масштаб личности А. И. Деникина (как, впрочем, и А. В. Колчака) не соответствовал задачам, которые ставило перед собой Белое движение, — свержение большевистской власти, ибо для этого необходимо было напряжение всех сил и мобилизация всех ресурсов на подвластной белым территории, чего — ни А. И. Деникиным на Юге, ни А. В. Колчаком в Сибири — сделано не было.

В конечном счете парадокс заключается в том, что в случае победы Белого движения ни А. И. Деникин, ни А. В. Колчак, вследствие своих личностных качеств, не смогли бы воспрепятствовать реставрации прежних земельных отношений в стране, оказались бы не в силах помешать прийти к власти деятелям вроде А. Ф. Керенского, более искушенным в политике, чем боевые генералы, показавшие свою неспособность управлять страной.

В результате измученную войной Россию сотряс бы еще один социальный взрыв, который вверг бы ее в пучину новых междоусобиц и анархии, чем не преминули бы воспользоваться соседние державы. Альтернативой всему этому могла быть только жесткая диктатура, но для этого требовалась беспощадная в условиях разгула хаоса и анархии харизматическая личность, каковая в лице В. И. Ленина оказалась в рядах большевиков. Коммунисты огнем и мечом сумели воссоздать рухнувшую империю, придав ей, правда, совершенно иной духовный (если выражаться точнее — антидуховный) облик.

Автору книги могут возразить. Да, у белых не было харизматического лидера, подлинного вождя, но солдаты могут сражаться не только за вождя, но и за идею, являющуюся в их сознании абсолютной ценностью, ради которой они безоговорочно готовы пожертвовать жизнью. Вообще изучение Гражданской войны в целом и Белого движения в частности неизбежным образом ставит перед исследователем вопрос об идеалах (не политических целях, а, подчеркиваем, именно идеалах), за которые сражались контрреволюционеры.

О них размышляли писатели, философы и сами вожди Белого движения. Парадокс, правда, состоит в том, что все они так и не смогли ясно сформулировать смысл Белой идеи. В этой связи не кажутся удивительными слова современного исследователя И. В. Домнина: «Как ни много перьев было сломано при освещении Гражданской войны, уразумении и объяснении причин поражения Белого движения, в сонме разномасштабных сочинений не находится ни одной непосредственно посвященной обоснованию, „развертыванию“ Белой идеи. Ни в знаменитых „Очерках русской смуты“ Деникина, ни в „Записках“ Врангеля, ни в многочисленных воспоминаниях и размышлениях других белых вождей и рядовых участников борьбы нет хотя бы отдельного раздела. Как самостоятельная проблема она отсутствует и в известных научных трудах А. Зайцова, Н. Головина и других авторов… Таким образом, с определенностью можно сказать, что единой формулировки и доктрины „Белой идеи“ в Зарубежье не существовало»[433].

Собственно, в отсутствии идеологии как раз и заключается подлинная трагедия Белого движения. За что же воевали белые? За имения, фабрики и заводы? Разумеется, нет. Ведь даже у аристократа А. В. Колчака не было имений. И у Н. Н. Юденича не было. А. И. Деникин и М. В. Алексеев — потомки крепостных. Л. Г. Корнилов — сын рядового казака.

Российская империя на протяжении веков была идеократией[434]. Со смертью на уровне массового сознания идеи рухнула и империя[435]. Для возрождения государства была необходима новая идея, способная сплотить большинство населения страны. Такой, приемлемой для всех слоев населения, идеи, к сожалению, у белых не оказалось.