Московский полет

– Вон на той автобусной остановке я влюбился, – вдруг сказал я расслабленно. – Двадцать пять лет назад. С первого взгляда и – навсегда. Ее звали Анной.

– Так ты за ней приехал? – спросил Чумной.

– Нет.

– А зачем?

– Так… Посмотреть, как вы живете.

– Х…во живем, скоро воевать будем, – сказал Чумной, сел и вытащил из кармана складной нож-финку.

– С кем воевать?

– А сами с собой. Гражданская война у нас будет, – обыденно сообщил он, разрезал на колене огурец и разлил из бутылки еще по полстакана сивухи. – Сначала ваших будем резать, явреев, а потом друг друга. Аня твоя из наших была, русская?

– Да.

– Красивая?

– Очень.

– Эх… – Он огорченно крутанул головой. – И почему наши красивые бабы всегда с жидами?

Я не ответил. Я сидел и смотрел вниз, на автобусную остановку напротив ВГИКа. Двадцать пять лет назад она вышла из автобуса походкой Мэрилин Монро, и с тех пор во всем, что я делал – в моих фильмах и книгах, – главные героини носят ее имя.

– Ладно, выпьем за твою Аню, – сказал Чумной.

– Спасибо.

Через час я с пьяной сосредоточенностью вернулся в гостиницу, поднялся лифтом в свой номер, прошел мимо спящего Макгроу прямиком в туалет, сунул два пальца поглубже в рот, за язык, и вырвал в унитаз всю выпитую с Чумным сивуху. Потом прополоскал рот, разжевал большую таблетку «Пепта-бисмол», закусил таблеткой «Алка-зельтцер» и лег спать. Рядом, разметав по кровати свое двухметровое тело, храпел Макгроу.

…Она вышла из автобуса походкой Мэрилин Монро и пошла через улицу к парадному входу нашего института. На ней было открытое желтое платье, а под мышкой, под персиковым локтем левой руки, – какая-то папка. Прямые и тонкие, как шелк, русые волосы падали на обнаженные плечи, удлиняя ее круглое лицо с зелеными глазами и полными детскими губами.

Был конец июня, я только что защитил диплом и стоял на автобусной остановке, собираясь ехать на «Мосфильм». Но автобус ушел, а я остался стоять с открытым ртом, думая, что так не бывает, не может вот так обыденно выйти из автобуса живая принцесса моих детских снов – сказочная Аленушка, героиня всех русских сказок, которые я, еврейский вундеркинд, знал, конечно, в детстве наизусть…

Но это было, было! Живая Аленушка плюс Наташа Ростова плюс Белоснежка плюс Татьяна Ларина плюс Красная Шапочка плюс бедная Лиза плюс Снегурочка плюс Соня Мармеладова и так далее, и так далее, уходила от меня через улицу имени Эйзенштейна. И ровно через десять шагов должна была смешаться с толпой длинноногих принцесс и поблядушек, которые именно в это время, в июне, тысячами съезжаются в наш ВГИК со всей страны в надежде поступить на актерский факультет и стать кинозвездами. Старшекурсники постоянно выуживали среди них самых роскошных и длинноногих, готовых на все ради эфемерной помощи на вступительных экзаменах. Вот и сейчас там, в этой толпе у входа во ВГИК, уже котами ходят наши армяне с третьего курса режиссерского факультета. Конечно, они немедленно подвалят к «Аленушке» и…

Я побежал через улицу, схватил ее за локоть:

– Девушка, минутку!

Она обратила ко мне зеленые глаза, в них не было ни испуга, ни удивления.

– Что?

– Я… это… Я подумал… – замямлил я, ощутив вдруг слабость в коленках. От полного совпадения этой девушки с идеалом детских, еще досексуальных, снов я вблизи нее совсем потерял голову. И промямлил самое банальное: – Я только что защитил диплом режиссера. Может быть, вам нужна помощь для актерского показа?

– Спасибо. Но я не поступаю на актерский факультет.

– На какой же? – изумился я.

– На редакторский. Видите ли, мне уже девятнадцать лет, а на актерский берут только до восемнадцати.

– Понятно… – смешался я. И поскольку сказать мне было больше нечего, промямлил тупо: – Тогда это… Извините… Всего хорошего…

– Подождите! – вдруг сказала она. – А как вас зовут?

– Вадим, – вспыхнул я. – Вадим Плоткин. – И, зная, что всех иногородних абитуриенток поселяют на первых двух этажах нашей общаги, добавил: – Я живу в общежитии, комната четыреста один. А вы? Вы откуда приехали?

– Ниоткуда. Я москвичка. Мне кажется, вы сейчас пропустите второй автобус. Меня зовут Анной. Анна Муравина. Вы будете за меня болеть? – В ее зеленых глазах было все – и веселое девичье кокетство, и вызов, и страх абитуриентки, и летняя истома ее персикового тела, и спокойная уверенность неотразимо красивой женщины.

От этой смеси мои ноги стали ватными, а руки и живот покрылись гусиной кожей.

– Конечно! – сказал я замороженным голосом. – Когда у вас первый экзамен?

– Через две недели, русская литература. Вы придете?

– Обязательно! Спасибо! – выкрикнул я и в панике от ее русалочьих глаз убежал к подходившему автобусу…

Как будто можно сбежать от судьбы!

За двадцать пять последующих лет я сбегал от Анны десятки раз – к другим женщинам, в другие города и даже в Америку. Но вот я опять в России – и кто же мне снится в первую ночь, едва я закрыл глаза?..