Московский Ришелье. Федор Никитич

В придорожном посаде путники остановились напоить лошадей. Боярин велел слугам накрыть стол. От долгой скачки и тяжких впечатлений в Москве Фёдор казался усталым.

   — Ты никак сомлел? — насмешливо спросил царевич.

   — Невмочь тебе с царевичем тягаться... — поддержал высокомерный тон царевича стременной.

Фёдор не понимал, что с ним. Вытер пот с лица рукавом золочёного кафтана. Продолжая наблюдать за ним, царевич протянул ему чашу с вином. Опорожнив чашу, Фёдор почувствовал, как силы возвращаются к нему. Царевич выглядел по-прежнему угрюмым и держался высокомерно. Им владела какая-то забота, и Фёдору показалось, что он хочет поговорить с ним. Тут к царевичу подошёл боярин и, поклонившись, просил пройти в хоромы, ежели державной милости угодно отдохнуть.

Слуги помогли царевичу снять кафтан и сапоги. Фёдор разделся сам. И вот они уже растянулись на пуховых постелях и тихо беседуют.

   — Ты, Фёдор, навык в древней истории, — начал царевич, заложив руки за голову. — Скажи, бывало от миру в благочестивых державах, чтобы святители указывали властительным князьям и царям в мирских делах? Чтобы отказывали им в благословении?

   — Видно, что нет, — ответил Фёдор, понимая, какого ответа ожидает от него царевич.

Тот пристально глянул на него сбоку. Подозрительный, подобно Иоанну, и столь же скорый на суд, сказал:

   — Сдаётся мне, ты мирволишь мятежному чернецу.

   — Нет-нет, царевич, не о том моя тоска... Отец болен...

Фёдор смолк на полуслове. Мог ли он позволить себе быть откровенным с царевичем? Ему было не по себе от своего лукавства. Так ведь и царевич лукавил с ним. Или он не знал древней истории? Или сам же не вспоминал о преподобном Мартиниане Белозерском? Или не читали они вместе «Книгу летописную Русской земли»? Или, молясь у Живоначальной Троицы в Сергиевом монастыре, не говорили о Мартиниане, шестом игумене святой обители после Сергия-чудотворца? Да и случай с ним был памятный. Это было время княжения Василия Тёмного. Князь послал к Мартиниану с просьбой, дабы он возвратил к нему боярина, отъехавшего от него к тверскому великому князю. Когда преподобный вернул беглеца, Василий Тёмный, не сдержав мстительной ярости, велел заковать его в цепи и кинуть в темницу. Разгневанный и опечаленный Мартиниан поехал к великому князю. Войдя к нему и помолившись Богу, он сказал: «Так ли праведно ты, самодержавный князь, научился судить? Почто душу мою грешную продал и послал в ад? Почто боярина, душой моей призванного, повелел заковать и слово своё нарушил? Не будет моего благословения ни на тебе, ни на твоём великом княжении!»

Не убоялся игумен князя и не только обличил его, а и запрет на благословение наложил. И князь не прогневался на него, не возмутился, но подумал: «Виноват я перед Богом, согрешил, нарушил слово своё». А с боярина в тот же день опалу снял, и вотчину ему дал, и приблизил к себе.

Но как напомнить царевичу о праведном смирении великого князя Василия Тёмного? Опасался Фёдор опечалить царевича, вызвать его досаду.

И снова дорога и быстрая езда. Ближе и ближе слобода, ставшая для Фёдора вторым домом. Вот замелькали её крыши, словно бы самим лукавым цветисто украшенные... Там, в одном из теремов, дожидается его возвращения отец. Открыть ли ему всё, что было между царём и Филиппом в соборе, или утаить, дабы душа его была покойна?

У самого Фёдора на душе смутно. Не по силам отроку эти тяжкие вопросы. И, подъезжая к слободе, он с чувством облегчения отдался на волю живым впечатлениям.

Сколь же пестры толпы людей, бредущих на богомолье в лавру. Не оторвать взгляда от скоморохов с гудками, балалайками и свистульками. То-то привольная у них жизнь! Опричники не трогают их и задерживают бег коней, чтобы посмеяться. Один скоморох что-то поёт, играя на волынке. Фёдор прислушивается.

Ты слобода, слобода,
Невольная сторона...

Что такое? Почему «невольная сторона»? Опричник хмурится. Явно дьявольская игра слов настораживает его. Слово «слобода» значит «свобода». Отчего же «невольная сторона»? Он подступил к скомороху с волынкой. Но тот понял его и запел весёлую частушку:

Вы не все, цветочки, вяньте!
Хоть ты, аленький, алей!
Вы не все меня корите,
Хоть ты, опричный, пожалей!

Дивясь находчивости скомороха, опричник хохотнул и отъехал в сторону. Фёдор бросил скомороху деньгу. Хотя что ему эта мелочь. Ночью скоморохи вместе с разбойниками ограбят обоз. Вот где они поживятся!

...Матушка первой увидела из окна Фёдора, въехавшего во двор. Перекрестилась, вознося благодарение Пресвятой Богородице. Москва, куда он ездил, казалась ей страшнее Александровской слободы. Выбежала навстречу в сени, кинулась на грудь, тоненькая, словно девочка, маленькая. После казни родителя Иоанном она так и не пришла в себя, жила, каждый день ожидая беды.

   — Чтой-то щёки у тебя горят... И лоб горячий.