Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Дмитрий Дашков, в будущем один из основателей литературного общества «Арзамас» и министр юстиции при Николае I, был, так же как и Петин, назван лучшим воспитанником благородного пансиона, и закончил его в 1803 г. До 1810 г. Дашков жил в Москве, числясь, как и многие его сверстники, на службе в архиве Коллегии иностранных дел, что не мешало ему посещать университетские занятия и не терять контакта с пансионским кругом, к которому принадлежали его ближайшие друзья — Н. Масленников, М. Милонов и Н. Грамматин. Именно Милонов и Грамматин, а также С. Соковнин, Н. Тургенев, В. Прокопович-Антонский (племянник инспектора) и несколько других воспитанников задавали тон в пансионских изданиях 1805–1810 гг. Дружеская переписка Грамматина, Милонова и Дашкова этих лет подробно рисует нам взаимоотношения молодых людей, круг их чтения, научные интересы и литературные вкусы, их формирующиеся жизненные устремления[370]. Из трех друзей Дашков отличался наибольшими познаниями в литературе, особенно французской, увлекался философией и естественной историей. Дмитриев пишет, что «в самой молодости, между товарищами, Дашков пользовался уже преимущественным уважением и к своему лицу и к своим мнениям. Он и тогда имел над ними какую-то моральную власть, которой они покорялись, признавая его превосходство перед собою. Его приговор литературным их произведениям почитался важным и окончательным; его насмешка была метка и неотразима, хотя никогда не была оскорбительна. Милонов, а особенно Грамматин, часто бывали предметом его верных замечаний и приятельских шуток, но плохие авторы испытывали всю силу его иронии»[371].

Судьбы друзей сложились по-разному. Николай Грамматин расстался с пансионом только зимой 1806 г., защитив в университете экзамен на степень кандидата словесности, но продолжал ученые занятия и в 1809 г. был удостоен диплома магистра за «Рассуждение о древней русской словесности» — один из первых трудов по древнерусской литературе. Переехав в Петербург (при покровительстве И. И. Дмитриева) он пытался начать служебную карьеру, но неудачно. Все это время Грамматин не переставал писать стихи, сотрудничал в ряде журналов и литературных обществ, причем в поэтических произведениях, как и Мерзляков, искал средств для выражения народного духа, обращался к предромантической европейской поэзии, Оссиану и другим авторам. Сборник его стихов (1811 г.) не вызвал особого отклика у читающей публики, в парнасском адрес-календаре Воейкова он охарактеризован как «ветошник русских писателей, перекраивает новые пьесы из старых лоскутьев и перекрашивает в чужие поношенные стихотворения»[372]. В середине 1812 г. Грамматин уехал в родную Костромскую губернию, где служил директором Костромской гимназии и вышел в отставку в 1818 г.[373].

Михаил Васильевич Милонов, поэт с блестящим сатирическим дарованием, исповедовавший в творчестве высокие принципы Ювенала, но также оставивший превосходные образцы и элегического жанра, и игровой «вольной» поэзии, резко отличался характером и дарованием от своего друга Н. Грамматина. Как пишет М. А. Дмитриев, знавший обоих еще в пансионе, «Милонов известен в нашей литературе своими сатирами; а между современниками славился еще острыми ответами и беззаботною, разгульною своею жизнью, которой он отличался от всех упомянутых мною его товарищей по литературе. Грамматин напротив составлял совершенную противоположность с Милоновым: он был человек тихий, скромный, безобидный, медлительный»[374]. По словам Дмитриева, после Кострова ни о ком из писателей не было столько анекдотов[375]. Карьера Милонова не сложилась; окончив с отличием пансион в 1808 г., а в 1810 г. университет в звании кандидата[376]®, он служит в Петербурге, где стремится, без особого успеха, противостоять рассеянной жизни, которая его затягивает (как это видно из его переписки с Грамматиным[377]). Служба в департаменте не удовлетворяла Милонова, он переходил с места на место, после Отечественной войны вновь оказался в Москве, затем опять в Петербурге, пока наконец, по словам Вигеля, не «потопил свой талант в вине, или лучше сказать, в водке».