Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Многие студенты активно участвовали в деятельности научных обществ при университете: при Обществе истории и древностей российских помощником библиотекаря работал К. Ф. Калайдович, Алексей Перовский делал сообщения на собраниях Общества испытателей природы, на этих же собраниях бывал Н. Тургенев, а тот же Калайдович вместе с директором общества профессором Фишером фон Вальдгеймом в летних экспедициях обозревали окрестности Москвы и даже обнаружили здесь минерал лабрадор и новый сорт глины. Тринадцатилетний М. Н. Муравьев, поступив в университет в надежде усовершенствовать свои познания в математике, через год вынужден оставить его, не удовлетворившись уровнем преподавания, чтобы основать собственное общество по изучению математических наук. Глубокий интерес к философии отличал П. Я. Чаадаева и его друзей. К восемнадцатилетнему возрасту им были прочитаны все основные труды Канта, а И. Д. Якушкин впоследствии в деревне приятно проводил время, читая курс лекций по философии своего университетского профессора И. Т. Буле.

Еще одна черта времяпровождения многих дворян-студентов, связывавшая университет с повседневной жизнью Москвы, относилась к «служебным обязанностям» молодых людей. Дело в том, что многочисленные родственные и приятельские связи позволяли родителям записывать детей в совсем еще юном возрасте на статскую службу в Москве, а именно в московские архивы Сената и Коллегии иностранных дел. Должность при архивах не отнимала у молодых людей много времени, позволяла, например, параллельно слушать лекции в университете и при этом гарантировала своевременное получение чина и легкое продвижение по начальным ступеням служебной лестницы.

Через архивную службу прошли такие воспитанники университета допожарного времени, как Н. Тургенев, Д. Дашков, А. Боровков и др. После указа от 6 августа 1809 года, предписавшего всем служащим чиновникам сдавать университетские экзамены для получения следующего чина, напротив, многие «архивные юноши», желая получить асессорство, потянулись на учебу в университет. Среди москвичей у этой службы была устойчивая репутация «синекуры». Так, когда студент Жихарев приходит к инспектору благородного пансиона А. А. Прокоповичу-Антонскому просить о выдаче ему аттестата, тот немедленно спрашивает его: «Небось туда же в дармоеды-та, в иностранную коллегию?» Другой студент, Грибоедов, по этим же причинам относился к такого рода службе крайне отрицательно (как мы помним, именно в «архивные юноши» зачислил он Молчалина). С ним солидарен Н. Тургенев, который свои нечастые посещения службы сопровождает дневниковыми записями, где возмущается ее неустройством и бессмысленностью: «Вчера был я в Архиве и занимался перетаскиванием столбцев из шкапов в сундуки. Какой вздор!.. Там есть еще переводчики, которые не переводят, а переносят, следственно из переводчиков делаются переносчиками и перевозщиками»[360]. Новое отношение к службе, в которой молодые люди не просто ищут средство для продвижения вверх по чинам, а хотят видеть смысл и пользу (служить «делу, а не лицам»!), также в высшей степени характерно для поколения декабристов.

Таким образом, среди студентов Московского университета начала XIX века мы видим лучших представителей дворянства новой генерации — широко образованных, интересующихся наукой, неравнодушных к судьбе Отечества. Их времяпровождение еще не выходило за рамки общесословного поведения, но новые знания заставляли задуматься и переосмыслить свое положение в жизни[361]. В их формирующемся мировоззрении была создана плодородная почва для патриотического подъема, охватившего молодежь в 1812 года, их неравнодушие к судьбам родины вело их и дальше по пути раздумий, завершившемся созданием декабристских тайных обществ, первоначальные контуры которых уже обозначились во многих университетских дружеских связях.

3. 1. Дружеские собрания и литературные кружки воспитанников Московского университета

Со студенческих скамей допожарного Московского университета вышло немало замечательных людей, оставивших свой след в истории России, будущих писателей, поэтов, деятелей декабристского движения. Их университетские знакомства, общность юношеских устремлений, игравшие более или менее значительную роль в разные моменты истории, до сих пор не разрабатывались подробно исследователями. Между тем верность университетской дружбе многие студенты пронесли через всю жизнь: в 1850 г. П. Я. Чаадаев с радостью откликается на просьбу об услуге от своего «старейшего товарища» Ф. И. Прянишникова, с которым они не виделись 40 лет. Приятельский союз И. Д. Якушкина, братьев Чаадаевых и князя И. Д. Щербатова, перешедший из стен университета в Семеновский полк, положил начало офицерской артели, ставшей ядром одного из первых обществ декабристов[362].