Московский университет в общественной и культурной жизни России начала XIX века

Среди прочих иностранных профессоров, быть может не уступавших Фишеру по способностям, он выделялся соединением научного опыта и уже воспитанной работоспособности со знанием новейших методов науки. «Привлеченный богатством окружавшего его, вовсе еще не затронутого разработкой научного материала и понимая, что в обстановке тогдашнего естествознания Московского университета еще не было настоящей почвы для разработки задач сравнительной анатомии (которой Фишер увлекся в Париже), он обратился к исследованию фауны России, особенно Московской губернии, которое проводил с большой настойчивостью и последовательностью»[276]. Его труды по энтомографии и ориктографии Московской губернии, подготовленные и задуманные МОИП в рамках образцового статистико-географического описания Московской губернии, были в основном выполнены к 1812 г., но погибли и поэтому закончены лишь к 1830-м гг. Как университетский профессор Фишер издал в 1808–1810 гг. учебники зоологии и минералогии. На своих лекциях Фишер был в числе лучших преподавателей, пользовался европейский методикой; его преподавание шло с параллельными демонстрациями. Большое значение для Москвы имело выполненное Фишером описание московских музеев — университетского, музея при Медикохирургической академии и коллекций П. Г. Демидова (издано в 1807–1808 гг.)

Профессор Г. Ф. Гофман учился в Эрлагенском университете, у Шребера, известного ученого, одного из учеников Линнея, и начал свою научную карьеру именно с прояснения частных вопросов в различных областях Линнеевой системы растительного мира. К моменту отъезда в Россию у него уже имелось несколько десятков работ по ботанике, в т. ч. превосходный трехтомный труд о видах лишайников, с собственными иллюстрациями, показывающими, что Гофман обладал незаурядным дарованием художника-натуралиста. Получив в 1792 г. кафедру и должность директора ботанического сада в Геттингене, он выпустил там высоко оцененный современниками труд «Германская флора». Европейская известность Гофмана привлекла к нему внимание Муравьева. Как пишет исследователь, его приглашение совпало с «золотым веком» русской ботаники, когда «слава Линнея и его пропаганда огромного ее значения для культуры и жизни народов нашли отклик и в тогдашней России»[277].

В Москве Гофман читал курс ботаники, о содержании которого мы отчасти можем узнать из его речи «О ботанических врачебных садах» в торжественном собрании 1807 г. Профессор реформировал или, вернее, организовал вновь из бывшего Аптекарского сада, купленного у Медико-хирургической академии в 1805 г., университетский ботанический сад. В 1808 г. он издал замечательное описание «Hortus Mosquensis» с прекрасными, нарисованными до мельчайших деталей иллюстрациями и цветным планом сада. Гофман также опубликовал несколько систематических работ из области русской флоры. (Любопытно, что один из открытых Гофманом родов зонтичных растений был назван Tourgema, в честь А. И. Тургенева, действительного члена МОИП.) С момента основания Общества испытателей природы Гофман, подписавшийся вторым, вслед за Фишером, в списке учредителей, являлся одним из самых деятельных его сотрудников. По просьбе Разумовского он также работал в Горенском ботаническом саду и участвовал в организации т. н. Горенского фитографического общества, которое, возникнув в 1809 г. под покровительством вельможи-попечителя, после его отъезда в Петербург слилось с МОИП, чтобы не создавать ненужной конкуренции. Интересно, что кроме Гофмана приглашение вступить в Горенское общество приняли европейские ученые — Шребер, Гумбольдт и др.