Московское боярство

– Сигнальными! По коням! – в морду распалённым животным полетели огненные шарики, всадники начали сбиваться в кучу, не имея возможности остановиться и рассыпаться по полю из-за брёвен.

Падают конники, на них натыкаются другие, пытаются перескочить или объехать, замедляют бег, строй конницы превращается в вытянутую вдоль тропинку кучку. На правом фланге ещё хуже, там даже тропинки нет. А вот на моем странные дела творятся. Воины как-то нехотя движутся, скорее, вдоль линии потенциального обстрела, а не через неё. Я даже забеспокоился, вдруг в крепость полезут. Хотя они и по боевому выглядят, но атаку, скорее, имитируют. Один вон вообще с копьём колдует, вместо того, чтобы его в нас направлять. Он секунд десять показывал какие-то знаки, а потом вообще опустил оружие! Поднял вскоре, да с красной тряпкой на конце. Это ещё что за новости? С нашей стены полетел синий огонёк, в сторону от крепости, у Власа такие были. И эта банда тихонько, чуть не пешком, направилась за стену! Нет, правда за стену! Со стороны боярина кажется что они нас атакуют, а они движутся вдоль стены, если её мысленно продолжить! Всадник ещё раз помахал тряпкой, и продолжил «иммитацию атаки». Я перевёл взгляд на центр. Как раз вовремя. Всадники пересекли невидимую линию. Один, второй, пятый. Пых! Выстрел со стены. Блин, команды же не было! Нервничают, наверно…

– Сто-о-о-я-ять! Куда без команды! – голос Брунгильды громом раздался над полем, от него даже кони, бегущие на нас, казалось, чуть оторопели. И впрямь нервы у кого-то из девчёнок на стене не выдержали.

– Берегите коней! Огонь!!! – зычно заорал Кукша.

Шипение пулемётов и винтовок слилось в сплошной гул. Всадники словно наткнулись на невидимую стену, и начали падать. Пять, десять, двадцать, половина… Остальные начали разворот – вступили БТРы, расстреливая убегающих. Пехота вообще встала – теперь их же кавалерия неслась прямо на них! Дурдом! Построение, если и было оно у боярина, превратилось в свалку. Пехота выставила дреколье – кони на него не идут, скорости уже нет, после разворота, а животина она, чай, не дурная, брюхо себе распарывать не хочет. От пехоты в разные стороны побежали люди, толпа конников металась под огнём. Стоны, крики, ржание коней. Правый фланг вообще выкосили напрочь, только табун осёдланных, обезумевших, лошадей носится по кругу, добивая раненых копытами.

В центре хуже – там остатки всадников разделились на три категории. Часть тупо побросала оружие, и только что руки не подняла, сдаются значит. Вторая группа, во главе с пухлым, я его по повязке на руке узнал, рванула на мой фланг, видя что там безопасно. Третья группа вообще себя странно повела. Мужики, кто был на конях, слезли, и громкий голос проорал, перекрывая ржание лошадей и стоны раненых:

– Спина к спине! Спина к спине! Спина к спине! – вокруг голосившего мужика стали собираться выжившие, прикрываясь щитами.

Человек пятнадцать ощетинились копьями посреди груды человеческих и конских тел, не всех лошадок уберегли. Кукша отчаянно жестикулирует, что-то показывая Гуннару, потом вспоминает про ракетницу, пускает одну ракету вслед убегающему пухлому, вторую – в сдающихся, они рассеяны по полю. Ракеты красные. А третья, белая, летит прямо в «ёжик» из копий посреди поля боя. Пехота боярина тупо стоит отдельно от этого месива, не понимая, что делать дальше. Ручейки сбегающих в сторону спасительного леса укрупнились, особенно когда мой замполит на БТРе начал передвигаться, оглашая окрестности паровым гудком. Испугались пришлые, и правильно, замполит у нас мужик суровый.

Финал боя был кровавый. БТРы развернулись чуть, и ударили пулемётами по сдающимся, как и показал Кукша. Зачем он это сделал – я не знаю, но какие-то соображения, видать, им двигали. Все, кто не успел обнять землю живым, опустились на неё бездыханными. Крайняя башенка на стене, молчавшая до этого, ударила двумя пулемётами и снайперским огнём по убегающему пухлому. До леса добежали только кони… В наш правый фланг влетел табун, мужики, как и тренировались на такой вот случай, отбежали, оставив стоять вместо себя соединённые щиты, но кони проломили щиты, и потоптали стрелков. Черт! Потери… Обезумевший табун полёг под фланговым огнём и от выстрелов девушек со стены. Все. Битва окончена. Хот какая к чертовой бабушке битва – опять у нас геноцид хроноаборигенов вышел. Я посмотрел на часы – все заняло не более двадцати минут. Ужас.

БТРы, не находя противника, выдвинулись в сторону группы военных боярина, что не вступала в бой. Те стояли, пехота и всадники в кучу, и не двигались. Копья смотрят в небо, пехотинцы стоят напряжённо. Ждут. Выбежал Влас, вскочил на свою лошадь, и с группой своих ГБ-шников и Лисом помчался к ним, махнув БТРу чтобы следовал за ними. Тот пополз потихоньку. Кукша подъехал ко мне:

– Ну, вроде всё. Только с этими разобраться надо, – пасынок махнул в сторону замершего посреди поля «ежика» из щитов и копий.

– А сдающихся ты на хрена положил?