Московское время

«В связи с опасностью войны в Германии на целом ряде предприятий, а также в учреждениях происходит массовая замена мужского труда женским. Спешно организуются краткосрочные курсы (10–11 дней) для обучения женщин специальностям кондукторов трамваев, кассирш и пр. Женский труд широко используется на железных дорогах, в метро и т. д…»

Это они опоздали сообщить, усмехнулся Иван. И точно: сообщение от 31 августа, редактор струсил, не поставил в номер вовремя. Война-то уже идет вовсю. А что, кстати, заявил в рейхстаге Гитлер?

«Я сейчас намерен говорить с Польшей тем же языком, каким Польша посмела говорить с нами». Недвусмысленно. «Германия и Россия боролись друг против друга в мировой войне, и обе оказались жертвами мировой войны». Однако! «Под шумные аплодисменты зала Гитлер подчеркнул, что вчера в Москве был ратифицирован германо-советский пакт и что одновременно германское правительство со своей стороны ратифицировало этот пакт»…

Что ж, дипломаты поработали на славу. Опалин сложил газету и бросил ее на стол. «Почему меня все это ни капли не волнует? – спросил он себя. – Почему я все время думаю о том, что за человек тот врач, за которого она вышла…»

Зазвонил телефон, Иван снял трубку.

– Твердовский. Зайди ко мне.

– Сейчас? – на всякий случай спросил Опалин.

– Немедленно.

Когда Иван вошел в кабинет начальника, Николай Леонтьевич окинул его строгим взглядом.

– Садись. Объясни мне следующее: ты забрал у коллеги дело об убийстве стенографистки?

– Я.

– А меня в известность поставить? – Николай Леонтьевич прищурился, по-прежнему изображая суровость.

– Сначала я должен был проверить факты, – сказал Опалин. – Есть у меня версия, что в Москве появился «комаровец».

– Объясни.

Иван начал с дела, попавшего к Казачинскому – странного убийцы, забравшего бумажник, но оставившего деньги. О Соколове и ленинградском убийстве упоминать не стал, потому что пришлось бы рассказать о Маше, и сразу перешел к гибели Нинель Уманец.

– Убийства по аналогии? – Николай Леонтьевич нахмурился. – И какие же общие признаки?

– Преступник убивает ночью, под покровом темноты. Убивает случайных людей, причем душит их руками, и берет на память… скажем так, мелкие сувениры. Только я предупреждаю, Николай Леонтьевич – речь пока идет о догадке. В прошлом, в Москве я не нашел аналогичных случаев, поэтому долгое время думал, что ошибаюсь. И тут произошло убийство стенографистки… Тоже ночью, тоже задушена, и пропало фото ее поклонника. Однако может быть, я поторопился с выводами, а фото она по каким-то причинам уничтожила сама.

– Скучаешь? – неожиданно спросил Николай Леонтьевич.

– В смысле?

– Да так. – Твердовский усмехнулся. – Подавай тебе сложные, головоломные дела, а большинство оперов от таких старается держаться подальше… – Опалин насупился, и Николай Леонтьевич, заметив это, заговорил уже серьезно: – Ладно, действуй, но впредь ставь меня в известность. Прошлый раз, когда ты пришел ко мне и сказал, что банда Храповицкого прячется в Москве, я ведь тоже сначала тебе не поверил. На такой ерунде ты строил свою версию – и все же оказался прав. Может, ты прав и сейчас.

Поговорив с начальником, Опалин спустился в столовую и пообедал, затем допросил свидетеля по одному старому делу, расследование которого заканчивал в числе прочих, а затем позвонил дактилоскописту Померанцеву. Тот должен был определить, кому принадлежат отпечатки пальцев, всплывшие в еще одном расследовании. Только в романах оперативные работники ведут лишь одно дело за раз; в действительности им приходится держать в поле зрения несколько расследований, причем в любой момент могут прибавиться новые. Вечером позвонил Казачинский и сообщил: поклонник убитой с ней не ссорился и все свидетели категоричны: с фотографией возлюбленного Нинель никогда не расставалась. Опалин молча выслушал своего помощника, бросил пару слов, которые могли сойти за благодарность, и тотчас перезвонил Твердовскому.

Глава 10. Встреча

Товарищ следователь, я тридцать лет торгую шляпами. Не было случая, чтобы дама выбирала себе шляпу без подруги, и не было случая, чтобы подруга дала правильный совет… Вот все, что я могу вам сказать о женской дружбе…

Л. Шейнин, «Волчья стая»

– Множество вещей привозят, – сказал Миша Былинкин, – одежду, пластинки, радиоприемники, духи. Дядя скоро опять поедет в командировку… Нина, если вам что-то нужно, не стесняйтесь… скажите мне…