Московское время

– И никто из коллег не сможет вас заменить? – участливо осведомился Петрович, поворачивая голову.

В глазах Радкевича заметалась паника. Это был невысокий, прекрасно одетый гражданин немного за сорок, с седеющими темными волосами, зачесанными назад. Покрой его серого двубортного пальто наводил на мысль, что либо оно было пошито отличным портным, либо вообще явилось откуда-то из-за границы, причем отнюдь не ближней. Сейчас пальто было расстегнуто, шарф бессильно повис на шее, а черную каракулевую шапку Радкевич снял и держал на коленях. Кроме того, от него пахло одеколоном, что было редкостью для угрозыска, где обычно появлялись люди с совершенно иными ароматами. Тонкие губы Сергея Александровича сжались в ниточку, на шее нервно пульсировала жилка. В молодости он, вероятно, был хорош собой, но, когда свежесть юности выветрилась окончательно, превратился в ничем, кроме дорогой одежды, не примечательного немолодого мужчину. Опалин попытался представить себе, как в такого гражданина влюбилась симпатичная юная студентка – и не смог.

– Вы уничтожаете меня, – прошептал Радкевич.

– Давайте-ка, я напомню вам предыдущие события, – сказал Иван, раскрывая лежащую перед ним папку. – Итак, вечером шестнадцатого числа я приехал в наркомат. Вы уже уходили, и, если бы не швейцар, мы бы вряд ли встретились. На улице я догнал вас, объяснил, кто я такой, и попросил ответить на несколько вопросов. Вы же начали запираться и угрожать мне, а между тем речь шла о тяжком преступлении – убийстве вашей хорошей знакомой. Мы нашли других свидетелей и выяснили: последним – кроме убийцы – кто видел ее живой, скорее всего, были вы. Кстати, не хотите посмотреть, какой ее нашли? – Он взял из папки несколько фотографий.

Радкевич посерел и сделал левой рукой слабое протестующее движение. В правой он по-прежнему сжимал шапку. От Петровича не укрылось, как свидетель нервно мнет дорогой каракуль – чуть ли не на разрыв.

– Как представитель угрозыска, я имею право на сотрудничество в рамках расследования, – внушительно добавил Опалин. Почему-то именно сейчас ему инстинктивно хотелось говорить канцелярскими штампами, словно он так мог нащупать общий язык с подозреваемым. – Но вы, кажется, не собирались сотрудничать. Тогда я вынужден был сделать… крайне неутешительные для вас выводы. Результатом стал ордер.

– Хорошо, – бесцветным голосом промолвил Радкевич. – Что именно вы от меня хотите?

– Правды. Вам напомнить об ответственности за дачу ложных показаний – или перед нашей встречей вы успели проштудировать и УПК?

«Успел», – подумал Петрович, видя, как колючие огоньки на долю мгновения сверкнули в светлых глазах подозреваемого.

– Мне ничего не известно о смерти Лены, – неожиданно окрепшим голосом проговорил Радкевич. – И я ее не убивал. Вы арестовали не того… а впрочем, разве вам привыкать…

– Давайте не будем начинать с оскорблений, – попросил Опалин. – По существу дела: как именно вы познакомились с жертвой?

Черт, не тот тон взят, мысленно сообразил он. У казенного языка есть свои пределы. С другой стороны, не повторять же интимное Лена… Да и гражданка Елисеева – тоже звучало не слишком обнадеживающе.

– На улице, – ответил Радкевич и с легким вызовом добавил: – В Москве.

– А точнее?

– Я ехал в своей машине по улице Горького. Возвращался домой… Передо мной двигался грузовик, а девушка шла к метро. Грузовик проехал по луже, девушка успела отскочить, но… грязь все же попала на одежду. У нее было такое лицо… Мне стало ее жалко. Я затормозил у тротуара и спросил, не могу ли я чем-то помочь. Вот надо было проехать мимо, – мстительно добавил Радкевич, – благими намерениями и все такое…

– Продолжайте, – попросил Опалин.

– Ну, мы разговорились. Я узнал, что она живет на Таганке… И решил ее подвезти. Зачем-то взял ее телефон… Потом позвонил. Мы стали встречаться… Вам все рассказывать? – мрачно спросил Радкевич. – Я официально разведен. В конце концов, я имею право…

– У меня и в мыслях нет обсуждать ваш моральный облик, – верный избранному казенному языку, отозвался Опалин. – Вы часто бывали… в ресторанах?

– Да, и в ресторанах, и в театрах. «Сусанина» смотрели…

– Вдвоем?

– Нет. Был еще Миша Былинкин, сын моей сводной сестры.

Ух ты, какая любопытная точность. Не племянник, а – сын сестры, да еще сводной.

– Была еще одна девушка. Однокурсница Лены. Зина… нет, Нина. Но обычно мы с Леной ходили все же вдвоем.

– Вы собирались на ней жениться?

Нет, Опалин не ошибся: в глубоко посаженных светлых глазах мелькнуло удивление.

– Я? Нет. Нет!

– Позвольте мне быть нескромным, Сергей Александрович: почему?

– Она не годилась в жены, – уже с раздражением ответил Радкевич. – Мое положение на службе… – он заерзал на сиденье, – зависит от моего бывшего тестя… Ему бы не понравилось, если бы я…

– Вы объяснили Елисеевой относительно тестя? Она знала, что вы не имеете намерения жениться на ней?

– Этого я от нее не скрывал. Но, по-моему, она думала…

Радкевич осекся.

– Договаривайте, Сергей Александрович.