Московское время

Стоя в коридоре у двери Семиустовых, Женя Ломакин жадно ловил доносящиеся до него обрывки разговора, но тут кто-то начал открывать входную дверь, и мальчишка предпочел ретироваться.

Ирина Сергеевна выглянула в коридор как раз тогда, когда Нина шла к своей комнате.

– Ой, Ниночка! А… а вы не знаете, его еще не поймали? Ваши знакомые ничего не говорили?

После происшествия, едва не стоившего ей жизни, Ирина Сергеевна стала бояться ходить по улицам и почти не покидала свою комнату. Она красилась, меняя макияж по несколько раз в день, перебирала свои духи, одежду и листала журналы, муж делал ей модные прически, а обязанности по хозяйству исполняла приходящая домработница. Недавно Ирина Сергеевна решила, что ей нужно новое платье, но едва она вышла из дома, ее накрыл приступ паники, и она бросилась бежать обратно. Врач, с которым Пряничников тайком советовался по поводу состояния жены, заверил его, что «это пройдет», но когда именно, сказать не решился.

– Антон уехал в Ленинград, там в больницах нашлось несколько пациентов с ранениями отверткой, будет проверять, – сказала Нина.

– Ах, хорошо бы его нашли поскорее! – воскликнула Ирина Сергеевна.

Но ночной убийца как сквозь землю провалился, и поездка Антона не дала никаких результатов. Опалин был мрачен и стал курить вдвое больше, чем раньше. Кроме того, ему пришлось отвлекаться на поиски Храповицкого, который сбежал от расстрела и то ли с одной, то ли с двумя пулями в теле (если верить Брагину) где-то отлеживался – а может быть, давно уже покинул мир живых.

«Алексей Плешаков, токарь… Нинель Уманец, стенографистка… Екатерина Пыжова, переводчица… Елена Елисеева, студентка театрального… Ирина Пряничникова, домохозяйка… тут, однако, осечка вышла… Пыжова и Елисеева были знакомы… совпадение? Пряничникова Елисееву не знала, хоть и живет в одной коммуналке с ее подругой… Пыжова и Елисеева… нет, все-таки это странно… А не принадлежал ли убийца к их компании?»

Он поручил Петровичу вызвать Радкевича на допрос.

– Не получится, – объявил Петрович, переговорив по телефону. – Он умер.

– Как? Когда?

– Машина сбила насмерть возле дома.

– Какая машина? Грузовик?

– Нет. Легковая.

– Что за машина? Кто сидел за рулем?

– Неизвестно, Ваня. Водителя так и не нашли, и машину тоже.

– Это не может быть совпадением, – пробормотал Опалин после паузы. – Так, срочно притащи ко мне Орешникова. А если и он окажется в морге, я… Я не знаю, что с тобой сделаю!

– Не заводись, Ваня, – хладнокровно попросил Петрович. – В нашей работе это лишнее…

Опасения Опалина не подтвердились: Орешников оказался жив и здоров, хотя, когда Петрович доставил его для допроса, стал бурчать что-то о том, что у него были планы на вечер с дамой, и вообще…

– С дамой? Однако быстро вы утешились. – Орешников смутился. – Меня, конечно, это не касается, я по-прежнему ищу человека, который убил Екатерину Пыжову. Вы хорошо знали ее знакомых?

– Ну… да… наверное…

– Как насчет шоферов?

– Она не общалась с шоферами, – ответил Орешников с легкой иронией. – Ее устремления были, так сказать, гораздо выше.

– Хорошо, может быть, какой-то случайный человек? Чей-то знакомый… Елисеевой… или Радкевича.

– Почему бы вам не спросить об этом у самого Радкевича? – сухо осведомился Орешников.

– Потому что Сергей Александрович недавно погиб при странных обстоятельствах.

Орешников вытаращил глаза.

– Видите, как интересно все складывается: только две жертвы были знакомы друг с другом, Пыжова и Елисеева. Но и Радкевич тоже почему-то погиб… может быть, не случайно? Может быть, убийца где-то как-то промелькнул в их жизнях… и испугался, что у них есть, так сказать, ключ к его личности…

– Послушайте, – заговорил Орешников, – я бы и рад вам помочь, но… Я ведь уже говорил вам, Катя неохотно общалась с Елисеевой, считала ее прилипалой… и всякое такое. Один раз Катя отдала Елисеевой сумочку – ей не подошла, потом еще, кажется, начатые духи, от которых у нее болела голова… А Радкевича она вообще знала только шапочно. И ей было неприятно, когда случился тот скандал…

– Какой скандал?

– Разве я не рассказал в прошлый раз? Катю прикрепили к американскому журналисту Дикинсону, он немного говорил по-русски, но недостаточно хорошо. Они сидели в «Национале», и тут притащился этот… фотограф Доманин, пьяный, как зонтик. Полез к Дикинсону, потом к Радкевичу, тот за соседним столом сидел. Радкевич и Катя пытались его унять, но он ничего не желал слушать, требовал водки для всех, обещал за всё заплатить. Чем-то был расстроен, не знаю чем – он же как сыр в масле катался… Главное, у Дикинсона диабет, ему вообще, как потом выяснилось, пить было нельзя. И представьте себе, он вскоре после этого вечера умер… И Кате влетело по первое число. Заставили ее сопровождать какую-то республиканскую делегацию во время праздников…

Стоп. Фотограф Доманин… Лев Доманин?

Убийство на улице Коминтерна?

Что же это получается – за соседними столами сидели пять человек, один скончался от естественных причин, а все остальные…