Москва, 1941

Информации о том, чтобы ежи где-то под Москвой задержали танки вермахта, нет, но благодаря тому, что они часто оказывались в объективе фотоаппарата, они стали одним из символов обороны города и украшают собой памятники. Среди них немало новодела, который только отдаленно напоминает противотанковое препятствие. Часто ежи небольших размеров используют в качестве «рогаток» для предотвращения въезда на охраняемую территорию – в этом им на руку играет их имидж – аналог знака «кирпич».

Еще одно расхожее заблуждение связано с монументом «Ежи», который находится на Ленинградском шоссе рядом с путепроводом через железную дорогу. Многие ошибочно считают, что им отмечен уровень максимального продвижения вермахта. На самом деле линия фронта действительно причудливо изгибалась, но не достигла этой отметки. Враг был остановлен западнее, и если брать Ленинградское шоссе, то это монумент «Штык» рядом с поворотом на Зеленоград.

Однако на месте «Ежей» находилась позиция противотанковой батареи, которая держала под прицелом мост через железную дорогу. Однажды, в октябре 1941 года, здесь учебные танки, вышедшие с Солнечногорского полигона, который был, кстати, основан Горрикером, были в темноте приняты за немецкие. По ним был открыт огонь, но, к счастью, недоразумение быстро разрешилось. Подробнее об этом мы расскажем позже.

Хотя большинство ежей было позже сдано на металлолом, все-таки в Подмосковье и даже в Москве еще можно найти настоящий еж времен войны. Надо только внимательно смотреть себе под ноги, когда гуляете в парках, возможно, что торчащий из земли кусок рельса с зазубриной на конце является только вершиной противотанкового айсберга. Автору посчастливилось найти целых два ежа, которые сейчас украшают площадки подмосковных музеев.

Ленин и дети едут в эвакуацию

Уже 24 июня 1941 года совместным постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР был создан Совет по эвакуации «для эвакуации населения, учреждений, военных и иных грузов». Решения по эвакуации являлись обязательными. Хотя война, казалось, была еще очень далека от Москвы, ряд эвакуационных мероприятий был предпринят менее чем через неделю после ее начала.

Это свидетельство того, что правительство заранее было готово к наихудшему сценарию. Напомним, что планом «Барбаросса» предусматривался захват не всей территории СССР, «лишь» выход на линию Архангельск – Астрахань. Гитлер допускал сохранение Советского государства за Волгой, хотя и с определенными оговорками. Неизвестно, был ли известен советской стороне данный план, но наиболее значительные ценности, как в финансовом, так и в культурном плане – предполагалось эвакуировать именно за эту линию.

Анкерный блок растяжки радиоантенн, в 1941 году послужил якорем для аэростата, прикрывавшего Шуховскую башню. (фото автора)

Целый ряд решений об эвакуации был принят 27 июня. Как мы видим, это был, пожалуй, один из самых важных дней первого периода войны. Постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества» указывало, что в первую очередь эвакуации подлежат:

а) важнейшие промышленные ценности (оборудование – важнейшие станки и машины), ценные сырьевые ресурсы и продовольствие (цветные металлы, горючее, хлеб) и другие ценности, имеющие государственное значение;

б) квалифицированные рабочие, инженеры и служащие вместе с эвакуируемыми с фронта предприятиями, население, в первую очередь молодежь, годная для военной службы, ответственные советские и партийные работники.

В первое время эвакуация шла спокойно и планово.

Другое постановление «О вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных металлов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля» разрешало «НКФ СССР, НКВД СССР и Управлению Кремля НКГБ вывезти из Москвы в Свердловск и Челябинск находящиеся в Государственном хранилище драгоценные металлы, драгоценные камни, Алмазный фонд СССР и ценности Оружейной палаты Кремля». Драгоценности должен был сдать Наркомторг, также они должны были быть изъяты из музеев и Эрмитажа. На всю операцию отводился трехдневный срок.

Еще одно постановление предписывало перебросить пять московских авиазаводов в Куйбышев, Казань и Энгельс. В данном случае в качестве причины называлась «сохранение авиационных заводов от воздушной бомбардировки».

Хотя ПВО Москвы была самой сильной в СССР, вероятность того, что разрушения будут и что бомбометание будет прицельным, не исключалась.