Москва 1979

— В деревнях люди экономные, на водку деньги не выбрасывают, — ответил Резаный. — Тут самогон.

Со своего спального мешка поднялся Олег Пронин, встал у окна и сказал.

— Похож на мента. Что ж… Надо впустить.

Глава 61

Дверь распахнулась наружу, на крыльцо вышел мужчина с бородкой и усами, одетый в брезентовую куртку, — он улыбался гостю. Осипов вошел в дом, за ним бородатый. Дверь закрылась.

— Похоже, Бориса там нет, — сказал Гончар. — Чужой человек. Ладно… Осипов вернется, тогда расскажет, что и как.

— Да, напрасно прождали этого Бориса, — вздохнул Лещ.

— Интересно, кто этот бородатый? Может, вор залез?

— Наверное, кто-то из рыбаков, — ответил Лещ. — Ну, заглянул переночевать. Может, хозяйка кому-то ключ оставляла. Тут не Москва, нравы простые. Ключ от дома запросто друг другу доверяют. И воров нет, — в домах брать все равно нечего. Небогато люди живут.

— Что взять — всегда найдется.

На улице ничего не происходило, с Онеги дул слабый ветерок, разгоняя клочья холодного тумана, где-то на другом конце деревни лаяла собака. На стене тикали ходики, Чаркина, сидевшая на стуле в темном углу, тяжело вздыхала, будто воз тащила. Гончар пристально глядел в окно, переводил взгляд на часы. Прошло уже двадцать пять минут, по-прежнему никого не видно. Плохо, что стало совсем светло, теперь к дому незаметно не подберешься. Беспокойство росло.

Он обратился к Лещу:

— Твой напарник Осипов, он языком потрепать любит?

— Он мне не напарник. Мы третий день как познакомились. Он в Петрозаводске работает, а я в районе. А болтать попусту он, кажется, не любитель. Неразговорчивый.

И снова стало тихо. Гончар решил, что можно подождать еще немного. Если бы что-то случилось, Осипов наверняка в минуту опасности сумел подать знак, крикнуть или выстрелить, он опытный сотрудник, все-таки столько лет на оперативной работе. Тут поднялся Иван Иванович:

— Что-то мне это не нравится, — сказал он тихим придушенным голосом, с хрипотцой. Говорил он так, будто на шею накинули петлю и затянули. — Кажется, пора идти.

— Отправляйся, — приказал Гончар. — Дядя Гена, ты тоже пойдешь. И ты, Лещ. Оружие приготовьте.

— А мне можно с ними? — спросил Стас Лыков. Он томился без дела и был бы рад любому заданию. — А то уж устал сидеть.

— Ничего, еще потерпишь, — нахмурился Гончар.

Дядя Гена поднялся, улыбнувшись, и сказал:

— Не волнуйся, Алексей Иванович, мы быстро. Проверим и назад. Засиживаться и чай пить не будем.

Гончар видел в окно, как трое оперативников вышли и двинулись вперед, но не группой, а на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Иван Иванович — слева, Лещ справа, посередине шел дядя Гена. Возле дороги Лещ замешкался, зачем-то, — будто вдруг замерз, — вытащил из кармана мятую кепку, натянул на голову. Хоть и был в высоких резиновых сапогах, стал обходить лужу, но поскользнулся на мокрой глине и замахал руками, чтобы не упасть. Гончар, наблюдая за его неловкими суетливыми движениями, выругался шепотом.

Иван Иванович шел медленно, держал руки в карманах плаща, поглядывал на дом. Он перешел дорогу, остановился, посмотрел по сторонам, — улица пуста. С озера по-прежнему дул ветерок и, кажется, заходила тяжелая туча. Иван Иванович поднял с земли прутик, словно хотел соскрести грязь с сапога, но передумал, бросил. Он не хотел входить через калитку, следом за дядей Геной, видимо, задумал обойти дом сзади, заглянуть в окно, посмотреть, что делается внутри. Заборчик едва держится, одна секция лежала на земле. Другая секция была не прибита к столбу, а примотана проволокой и тоже готова упасть. Видимо, в этом месте, через сломанный забор, Иван Иванович хотел войти на участок. Но остановился и стал чего-то ждать, словно примерялся, что-то про себя прикидывал.

Дядя Гена поднялся на крыльцо, постучал, подождал немного и снова постучал, уже сильнее. Было видно, как дверь приоткрылась. На крыльцо вышел не бородач, а какой-то другой мужик, по виду заспанный или с перепоя. То, что произошло дальше, Гончар хорошо не разглядел. Раздались сухие хлопки пистолетных выстрелов, — это стрелял дядя Гена. Человек, появившийся на крыльце, упал грудью вперед, рухнул на ступеньки и сполз вниз.

Дядя Гена выстрелил еще раз, шагнул вперед и тут будто споткнулся о невидимое препятствие, повалился ничком. Были видно только подметки его сапог, облепленные глиной. На крыльцо вывалился уже знакомый мужик с бородой, в руках он держал охотничье ружье. Все произошло быстро, будто в кино. Человек вскинул ружье, плотно прижал тыльник приклада к плечу и выстрелил в Ивана Ивановича, стоявшего на открытом месте. Сначала из одного ствола, затем из другого. Иван Иванович был убит первым же выстрелом. Он шагнул назад, будто получил сильный удар в корпус и упал на спину, лицом вверх. Куртка на груди была разорвана картечью, лицо залито кровью.