Читаем Москва полностью

11 | 01057 Они живут не думая                 Реакционны что                 Ну что ж, понять их можно                 А вот простить – никак                 Верней – простить их можно                 А вот понять – никак:                 Ведь реакционеры                 А с легкостью живут11 | 01058 Мечтам и годам нет возврата                 Отчизне уж не быть моей                 Ее люблю любовью брата                 А может быть еще сильней                 Уже любовью может райской                 Как сорок тысяч братьев                 Не китайских                 Ли…11 | 01059 Не хочет Рейган свои трубы                 Нам дать, чтобы советский газ                 Бежал как представитель нас                 На Запад через эти трубы                 Ну, что ж                 Пусть эта ниточка порвется                 Но в сути – он непобедим                 Как мысль, как свет, как песня к ним                 Он сам без этих труб прорвется                 Наш газ11 | 01060 Как тело подвержено порче                 Вот нос мой до мяса сгорел                 И кожа ползет повсеместно                 Нарывы на нижней губе                 Все ноги в кровавых порезах                 И неодолимый понос                 Но дух мой, как ангел пушистый                 Над ними воркуя парит11 | 01061 Вот придет водопроводчик                 И испортит унитаз                 Газовщик испортит газ                 Электричество – электрик                 Запалит пожар пожарник                 Подлость сделает курьер                 Но придет Милицанер                 Скажет им: Не баловаться!11 | 01062 В саду ботаническом когда я был                 Одну ботаничку я там полюбил                 Я ей говорил: Вы как дивный цветок                 Вот запах из вас истекает и сок                 Какой это сок? – она тихо спросила                 Увы, объяснить недостало мне силы11 | 01063 Вот могут скажем ли литовцы                 Латышцы, разные эстонцы                 Россию как родную мать                 Глубоко в сердце воспринять                 Чтобы любовь была большая                 Конечно могут – кто мешает11 | 01064 Чем советский наш еврей                 Скажем от евроеврея                 По натуре и идее                 Есть немыслимый еврей                 Тем что наш еврей советский                 Средь советских же людей                 Есть предатель – как еврей                 А как человек – советский                 Еврей11 | 01065 Грибочки мы с тобой поджарим1  | 00044 И со сметанкой поедим                 А после спать с тобою ляжем                 И крепко-накрепко поспим                 А завтра поутру мы встанем                 И в лес вприпрыжку побежим                 И что найдем там – все съедим                 И с чистой совестью уедем                 В Москву11 | 01066 Ах, мой зуб больмя-болит1  | 00124 Болью черной и нездешней                 Чем же мне его утешить                 Был здоровенький на вид                 Белый, сочный – словом, вечный                 Знать какой бесчеловечный                 В нем завелся паразит                 Или полночи вчерашней                 Среди тихих и укромных                 Нервов благостных и скромных                 Нерв великий, гордый, падший                 Впал в великую печаль                 Черною слезою плачет                 И его мне тоже жаль                 Только зуб мне все же жальче                 Да и себя немного жаль11 | 01067 Вот я курицу зажарю1  | 00045Жаловаться грех                 Да ведь я ведь и не жалюсь                 Что я – лучше всех?                 Даже совестно, нет силы                 Вот поди ж ты – на                 Целу курицу сгубила                 На меня страна

Ну, бля, обще!

1981

Предуведомление

«…подсудимый признается виновным… Подсудимый, ваше последнее слово». Он встает, разводит руки в стороны и молвит: «Ну, бля, обще!»

Что за дивные, единственные слова перед лицом чуда!

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия