Читаем Москва полностью

11 | 01203 Стихи про Григория Ефимовича, по фамилии Распутин,     8816 уже мало известного нынче, а в свое время гремел, гремел и тайну имел, до конца неразгаданную                 Был чудовищною силой                 Непонятно наделен                 И чудовищно красивый                 Словно слон индийский он                 Как на паперть выходил —                 Бабы падали пояты                 Некой силой непонятной                 Словно нильский крокодил                 Средь снегов российских с шерстью волчьей горящей                                                  в тела их нежные великодержавные золотым зубом орла византийского по самое горло впился, по-аравийски рыдая, сухо и взахлеб11 | 01204 Уж полурусская Россия     8817 Средь государственных забот                 Мне тихо знаки подает —                 Полупризнала во мне сына                 А я уж собирался прямо                 Куда-нибудь подальше – мама!                 Я остаюсь!11 | 01205 Что случилось? что случилось?     8821 Сорок тысячев взбесилось                 А за ними миллион                 И пошли на Кремль – а он                 Неприступный возвышался                 И терялся в небесах                 Лишь на огненных часах                 Меч возмездия вращался                 Объективный11 | 01206 Немыслимый город Сыктывкар     8825 Отсюда мыслится как нечто                 Почти что вот нечеловечье                 Как поселенье аватар                 Пред тем как к нам явиться в вещем                 Своем сиянье – там сидящих                 И прану тонкую копящих                 В холоде сберегающем11 | 01207 Ложку если взять столовую     8827 Да на чашечку воды                 До кипенья довести                 Да в приемную внести                 То-то уж на всю Садовую                 Трахнет, мать их разъети!11 | 01208 Как мы себя безумно гоним     8831 Средь бреда жизни боевой                 Кусаем воздух пред собой                 Как конь Буденного в погоне                 Догнали вот! а что догонишь? —                 Бред жизни11 | 01209 Как мелки с жизнью ваши споры     8840 Как глупо все, что против нас                 Вот Рейган в космосе опору                 Нашел, чтоб изничтожить нас                 А нам-то что – мы в землю ляжем                 И приползем к вам неглиже                 И в глупый космос глядя скажем                 Летать рожденный – он уже                 Не проползет11 | 01210 В поле сыром, среди кухни по осени     8847 Трупики вот тараканов разбросаны                 Ветер осенний над ними шумит                 Свет электрический ярко горит                 Спите, родные! – поют небеса —                 Кто порешил вас? – а вот я и сам                 Появляюсь                 Виновник торжества11 | 01211 Когда был папа маленький     8825 С кудрявой головой                 Он тоже бегал в валенках —                 Как он мне говорил                 А там пришла военная                 Жестокая пора                 А там и революция                 А там коллективзация                 А там индустрлизация                 А там опять военная                 Жестокая пора                 А там уже пора                 И отдохнуть —                 Как он мне говорил11 | 01212 Женщина как лошадь вьючная     8857 Что ни попадя сподручное                 Все хватает, в дом несет                 И куда ее несет? —                 А домой, где детки малые                 Годо-полугодовалые                 Словно птенчики сидят                 А надо вырастить в орлят                 А потом – и в орлов                 Для Родины-то                 Да и для себя тоже
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия