Москва-36

— Не узнает… — начинает задыхаться от быстрого шага моя подчинённая. — Вы же меня не выдадите.

Катя повисает у меня на руке и беззаботно смеётся.

— Нет, конечно, — начинаю налегать на "о".- но и свою выгоду надобно соблюсти. Моя спутница теснее прижимается к моему боку, игнорируя осуждающий взгляд идущей навстречу старушки.

— Кому докладываешь обо мне и где ты с ним встречаешься? — Катя немного отстраняется от меня, реагируя на нежданный вопрос, но руки не бросает.

— На конспиративной квартире в Варсонофьевском переулке, — серьёзнеет она. — просил называть его товарищем Василием. Ниже среднего роста, волосы черные, глаза чёрные, усы щёточкой, нос крупный. На встречи приходит в штатском, но месяц назад я его увидела в коридоре на пятом этаже и он был в форме комиссара госбезопасности 3 ранга.

"На Люшкова похож".

— Не заметила кольца на среднем пальце правой руки?

— Да, серебрянное с чёрным плоским камнем… — на лице Кати проступила брезгливая гримаса.

"Точно, Люшков".

— Что пристаёт? — Спрашиваю сочувственно.

— Руки распускает… — сквозь зубы говорит Катя отворачиваясь.

— Бьёт?

— Нет, всё норовит залесть куда не просят. Велел вчера, чтобы я после вечеринки к тебе пошла…

— А ты выходит ослушалась приказа…

— Да, выходит, — соглашается она. — только я знала, что вы не такой как он.

"Ну, положим, я уверен в этом не вполне и такого развития событий очень даже ожидал. Но приятно ощущать себя лучше, чем есть".

— Ладно, слушай и запоминай, что мы там с тобой вытворяли, — толкаю в бок свою агентессу. — не то на очной ставке попросят всё показать, а мы и растерялись…

Глава 5

Москва, Кремль.

18 Октября 1936 года, 23:30.

— Размахнулся ты, Алексей, как я погляжу, — Киров присаживается на любимую скамейку с видом на Москва-реку, смахнув рукой несколько жёлтых листьев и сделав мне приглашающий жест. — весь завод тебе теперь отдай. Ладно-ладно (увидя возражения на моём лице), посоветуюсь с кем надо, но ты понимать должен, что многое будет зависеть от результатов испытаний твоего прибора первого числа. Большую ставку мы на это делаем.

— Надеюсь что всё будет хорошо, — тоже сажусь рядышком. — завтра закончим монтаж второй установки и начнём испытания.

— А я смотрю тебя что-то другое тревожит, — чутко подмечает мой собеседник. — давай выкладывай что на душе.

— Да, это вы верно заметили, Сергей Миронович, другое. — Решаюсь, наконец, я. — Это о Ежове.

— И что же о нём? — Холодно но спокойно реагирует Киров.

— Плохой он человек, который очень быстро может превратиться во врага.

— Это с чего ты такое взял? — Голос собеседника холодеет. — Знаешь его хорошо?

— Нет, встречался несколько раз всего, но в этих встречах наедине он показал своё настоящее лицо.

— …- передумал отвечать Киров.

— Он- бездушный автомат, — "семь бед- один ответ".- который может сорваться с катушек и угробить всё вокруг.

— Алексей, ну откуда ты можешь знать о будущем? — Очнулся он после минутного раздумья. — Давай лучше о настоящем и, пожалуйста, без этих сомнительных образов.

— Ежов при помощи побоев выбил лживые признания из бывшего начальника УНКВД по Ленинграду Медведя. — Захожу я с козырей слегка волнуясь.

— А почему ты считаешь эти показания лживыми? — Погрустневший Киров отворачивается и невидяще смотрит перед собой на игру света от фонарей и фар машин на чёрной глади Москва-реки. — Сам прекрасно знаешь, что Ягода и не на такое был способен… Да и как ты можешь судить о том, чего знать не можешь, так как лежал тогда в больнице без сознания… (и после паузы). Что, сам видел Медведя?

"О-па, Ежов успел первым доложить, конечно, скромно умолчав о своих методах. Зря я всё это начал… или не зря? Нет, пусть знает кого они назначили наркомом".

— Да, сам. Причём, я случайно столкнулся с ним на входе во внутреннюю тюрьму на Лубянке две недели назад. Так вот, никаких синяков на лице у него тогда не было… а вчера как раз были. — Пытаюсь угадать реакцию на мои слова на непроницаемом лице Кирова.

— Не ко времени, да и недостаточно этого всего, чтобы поднять вопрос… — разлипает губы мой собеседник, оставаясь неподвижным.

"На Политбюро?… Не может больше обсуждать со мной этот вопрос, но, похоже, информацию мою к сведению принял".

— Ты мне вот что скажи, Алексей, — глаза Кирова уже смотрят в упор. — ты помнишь, как комиссар Борисов тебе указание давал на мою охрану? Ты вообще его видел до первого-то декабря?

— Нет, про задание я не помню, да и самого Борисова до дня покушения тоже. — "Ну а что начинать свой рассказ со слов: дело было в 2024 году". — Память моя восстановилась, но не полностью. Что-то потерялось, что-то стёрлось наполовину. Вот помню, что в тот день комиссар не пускает нас с напарником на этаж, а наш бригадир и говорит ему: "Вы же, Михаил Васильевич, им мандаты выписывали недавно, инструктировали. Вот подпись ваша". Иными словами, наш бригадир видел, что мы с комиссаром встречались раньше, и напомнил об этом ему ещё до покушения в присутствии многих людей. Борисов же узнал меня тогда и пропустил на этаж. Сергей Миронович заметно веселеет.