Москва-41

Весь ход операции «Тайфун», характер больших и малых боёв и сражений октября и первой половины ноября 1941 года показали, что немецкие войска концентрируют свои удары по двум основным осям, по двум направлениям — Волоколамско-Клинскому и Тулье ко-Каширскому. Однако разведка всё чаще и настойчивее сообщала, что не исключён удар и на центральном участке фронта. Таким образом создавались предпосылки для формирования третьего направления.

Восемнадцатого октября 1941 года в штаб 33-й армии из штаба Западного фронта пришло предварительное боевое распоряжение:

«1. Противник во второй половине дня 17. 10. 41 ворвался в г. Верею и стремился развить успех на северном и северо-восточном направлениях.

2. 151 мсбр организует оборону по северному берегу р. Протва. Приказом войскам Запфронта, 33 армия с 18. 10.41 всоставе: 222, ПО, ИЗсд, 151 мсбр, 9 тбр и частей Наро-Фоминского гарнизона имеет задачу — отбросить противника из района Верея и Боровск и организовать упорную оборону на рубеже — Архангельское, Федорино, Ищеино.

3. Командирам соединений немедленно выслать в штарм 33 — Ново-Фёдоровка (4258) представителей штадива с данными о состоянии соединения и положении частей на фронте.

4. Одновременно с представителем дивизии направить в штарм делегатов связи, обеспечив их подвижными средствами.

5. Начальнику связи к 18.00 18. 10. 41 установить связь со штабами соединений.

6. Боевой приказ штарму последует дополнительно».

В день прибытия генерала Ефремова в район Наро-Фоминска и вступления его в должность командующего 33-й армией, подразделения, вошедшие в состав новой армии, вели тяжелейшие оборонительные бои с частями противника, которые атаковали практически беспрерывно.

151-я мотострелковая бригада на рубеже Годуново — Купелицы — опушка леса восточнее Загряжское (восточнее Вереи) отбивали атаки частей 258-й пехотной дивизии вермахта. Бригада в буквальном смысле истекала кровью. Потери были огромными. Восполнялись они крайне слабо и нерегулярно. Снабжение подразделений, которые вот уже несколько суток не выходили из боя, было плохим. Вот что в этот день писал в своём донесении командир 455-го батальона: «Указанный участок обороны — Ковригино — Загряжское удерживаю прочно. Произвёл разведку сёл Самород, Волчанка, противник в этих сёлах не обнаружен. Северо-западнее нашей обороны противник находится около 200 метров. Наша разведка была обстреляна пулемётами и автоматами. Убитых нет. Раненых один человек.

Питанием и боеприпасами не снабжают. За всё время с 16. 10. 41 получили только один хлеб. Истребительная рота, взвод связи хлеб ещё не получили.

Всю ночь противник подбрасывает на автомашинах подкрепление».

Занимавшая в это время оборону по рубежу высоты 224,0 — Потаращенков — Смоленское — Берёзовка, 222-я стрелковая дивизия отбивала атаки противника в направлении Назарьево.

Только что прибывший на Наро-Фоминский участок 175-й полк 1-й гвардейской мотострелковой дивизии занял оборону на окраинах Наро-Фоминска, закрыв его с юго-запада.

На рубеже Татарка — Инютино — Ермолино вела бой 110-я стрелковая дивизия.

На участке Ермолино — восточный берег реки Протва — Маланьино — Скуратове оборонялась 113-я стрелковая дивизия. Связь со штабом дивизии была неустойчивой. 19 октября никаких сведений от полковника К. И. Миронова[88] с самого утра не поступало. Посланные к нему офицеры связи в штарм не возвратились.

Все дивизии действовали изолированно друг от друга, не имея ни непосредственного контакта, ни возможности взаимодействия в случае критических ситуаций. Точно в таких же обстоятельствах зачастую действовали полки. И бои тех дней имели характер перманентной критической ситуации, которую переломить, выправить не хватало ни сил, ни средств и которая в связи с этим только усугублялась с каждым часом. В таких обстоятельствах и вступил генерал Ефремов в должность командующего 33-й армией. Коротко изучив ситуацию, он тут же немедля предпринял несколько шагов по предотвращению неминуемой катастрофы полного развала участка фронта, удерживаемого его армией.

8

Москву в эти дни охватила паника. В истории Великой Отечественной войны 16 октября 1941 года называют днём беспорядков в Москве. В своём исследовании журналист-международник Л. А. Безыменский[89] пишет: «Об этом дне не хочется вспоминать, но историк обязан это сделать». Далее автор приводит странички из дневника москвича Н. Вержбицкого: «16 октября. У магазинов огромные очереди, в магазинах спёрто и сплошной бабий крик. Объявление: выдают все товары по талонам за весь месяц. <…> Метро не работает с утра. <…> Многие заводы закрылись, с рабочими произведён расчёт, выдана зарплата за месяц вперёд. <…> Много грузовиков с эвакуированными: мешки, чемоданы, ящики, подушки, люди с поднятыми воротниками. <…> У баб в очереди установился такой неписаный закон: если кто во время стрельбы бежал из очереди — обратно его не пускать. Дескать, пострадать, так всем вместе. А трус и индивидуалист (шкурник) пусть остаётся без картошки.