Москва-41

Владимир Владиславович Жабо — личность легендарная. В то время ему было 32 года, в РККА с 1929 года. С октября 1941-го по февраль 1942-го командовал Отрядом особого назначения, который действовал на оккупированной территории. В ноябре 1941 года он со сводным отрядом красноармейцев и партизан совершил налёт на штаб XII армейского корпуса 4-й полевой армии немцев в селе Угодский Завод — на родине Г. К. Жукова[112]. В феврале 1942 года Отряд особого назначения развёрнут в полк. Полк имел базу в лесах западнее Вязьмы, которой активно пользовались офицеры ГРУ. Впоследствии Жабо командовал 4-й воздушно-десантной и 49-й механизированной бригадами. Погиб он 8 августа 1943 года во время Орловско-Курской битвы, в бою за деревню Дуброво Хотынецкого района Орловской области. Именно о таких, как Владимир Владиславович Жабо, в конце войны говорили — офицер во славу русского оружия. Умный, изобретательный, волевой, дерзкий. Думается, что, если бы боем под Пинашином командовал не генерал, а майор, то исход мог бы быть иным…

Из штаба 20-й танковой дивизии вермахта в штаб XX армейского корпуса ушла телеграмма: «1. За период с 23.1. по 1.2.42 г. 20-я танковая дивизия приняла на себя защиту южного фланга 4 танковой армии, при этом в ожесточённом бою она расширила предмостное укрепление и занимает положение: Истра до линии Мал. Ивановское — Букари — Тулизово, и захватила населённый пункт Буканово.

2. 2.2–3.2.42 г. 20-я танковая дивизия атакой на юг установила связь 4 танковой армии с 4 армией и отрезала части противника, пробившиеся на запад. В ожесточённых боях, с большими потерями, против русской 9-й гвардейской дивизии противник был отброшен с позиции Малое Ивановское, Пинашино и Савино.

3. За период с 4.2. по 26.2. 20-я танковая дивизия в районе по обе стороны и севернее Пинашино отбила большое количество атак противника, проводимых превосходящими силами соединений русских 33-й и 43-й армий, и одновременно расширила плацдарм к 4-й армии в тяжёлых местных боях до реки Угра по обе стороны Прудки. Несмотря на ожесточённые атаки при поддержке танков, русским не удалось восстановить потерянную связь со своими отрезанными дивизиями.

4. После того, как 20-я танковая дивизия 26.2.42 г. на своём западном участке заняла исходные позиции для атаки на запад, она повернула на восток для ликвидации русского прорыва в районе Гречищенки. Здесь также в упорных боях ей удалось отбить численно превосходящие атаки противника и помешать ему вновь объединиться с прорвавшимися дивизиями.

За этот период времени было получено пополнение лишь 1151 человек, из них 8 офицеров. Противник за этот же период времени понёс значительно большие потери».

Летом 1942 года, когда шло разбирательство по поводу причин гибели западной группировки 33-й армии, комбриг Онуприенко в личном письме генералу Жукову писал: «По прибытии в штаб 33 армии бывший член Военного совета М. Д. Шляхтин мне передал: «Командарм приказал Вам лично заняться ликвидацией северной группировки противника». Эта задача мною была выполнена силами 222-й и 110-й стрелковых дивизий. Считаю своей ошибкой, что по прибытии в штаб я лично не проверил, как надёжно прикрыт стык и коммуникации со стороны 43-й армии, а поверил докладу и сводкам, что 43-я армия в двух местах перерезала дорогу Гжатск — Юхнов.

Правда, к этому времени основную опасность составляла северная группировка противника, т. к. там он был на удалении 3-х и даже 2,5 км от коммуникации. В дальнейшем, когда противник захватил Захарово и Пинашино, необходимы были мои самые решительные и немедленные меры по его ликвидации.

Перед Вами и страной я в большом долгу за 33-ю армию; я этого никогда не забываю…»

Бои не прекращались, росли потери убитыми и особенно ранеными. Усилились морозы, лазареты были переполнены больными и обмороженными. Списочный состав дивизий начал быстро сокращаться. К середине февраля, к примеру, 113-я стрелковая дивизия насчитывала всего 1724 человека (а у нее на вооружении числилось 1105 винтовок, 34 автомата ППШ и ППД, 14 ручных и станковых пулемётов, 6 миномётов). Не хватало медикаментов, бинтов. Как вспоминают очевидцы, у жителей окрестных деревень не осталось ни одной простыни — всё пошло на перевязочные материалы. Начали сокращать продуктовое довольствие. Патроны выдавали поштучно.