Москва – Багдад

Завороженно Гордей повторил про себя последнюю строку, и мороз прошел от нее по всей коже. Он посмотрел на свою руку и отметил, что кожа на ней изменилась, взялась бугорками, словно его сковал настоящий мороз. Сколько страсти Пушкин вложил в эти сроки, являющиеся ответом на неожиданно суровые события, последовавшие за восстанием декабристов, многие из которых были его друзьями. Так много времени прошло с тех пор, а он все еще кипит и переосмысливает тот свой опыт, тот отрезок жизни — думал Гордей. И тут его проняло настоящее сочувствие к Александру Сергеевичу, потому что жить все время на пике таких волнений было невозможно. А он жил!

Гордей сказал об этом отцу, незаметно прошептав на ухо, потому что терпеть наплыв эмоций не мог.

— Тебе кажется, что четыре года — это большой срок, — ответил отец. — Это свойство отрочества. На самом деле... для взрослого человека прошли мгновения.

— Но разве можно было не отреагировать на другие события. Они ведь были после восстания?

— Были, конечно. Таков поэт! Нам, дружок, не понять.

Далее Пушкин читал отрывки из романа «Арап Петра Великого», и это произвело неизгладимое впечатление на притихших слушателей. Это была какая-то новая проза, великолепная, умная, строгая. Неизвестно было, что преодолел в себе великий поэт, какой переворот совершил с русским языком, но заговорил он тут не замшелым, салонным и манерным слогом. Его язык в романе был просветителем и бойцом, ведущим тех, кто им владеет, в новое время, к новым берегам, в жизнь с новыми идеалами. Время, казалось, остановилось, и всем хотелось, чтобы замечательный момент, который они переживали, продолжался долго-долго.

Но пора пришла дать покой душе великого творца. И общество обратилось к танцам.

Все он правильно сделал, — думал Дарий Глебович, итожа поездку в Петербург, попав после этих событий домой, — действительно, Гордей увлекся творчеством Пушкина, начал изучать его, да и он сам как бы заново открыл для себя великого поэта, в чем, конечно, сказалось их личное знакомство. Но от мысли о поездке с отцом парень не отказался. Даже наоборот!

Хорошо взвесив риск, поговорив о предыдущих поездках с теми, кто в них участвовал, Дарий Глебович решил взять сына с собой, на самом деле он ведь не ребенок уже, а вдумчивый отрок, почти юноша. Вон Петр Алексеевич Моссаль тоже, поди, первый раз отроком ездил с дядей. И ничего! В конце концов, целью поездки является то, чтобы развеяться, а не дела; дела он себе придумал. А зато их с сыном на свете только двое родных людей, так что не стоит расставаться хотя бы на неделю, не то, что на семь месяцев. А если, даст Бог, они успеют возвратиться раньше, то и в гимназии все прекрасно устроится.

Верный гувернер

С тем и поехали, в последнюю минуту догадавшись взять с собой в качестве помощника некоего Василия Григорьевича Зубова, молодого человека всего лет восемнадцати от роду — Гордеевого гувернера, шустренького и любознательного, готового к любым подвигам.

Им Дарий Глебович теперь, после потери жены, особенно дорожил, потому что тот был ее находкой и протеже. Незабвенная Елизавета Кирилловна любила молодежь и помогала ей в добрых делах, а потому достойных ее представителей пыталась вытащить наверх, сколько могла по своим силам. Познакомилась она с Зубовым без рекомендаций — просто открыла его, как открывают новые планеты, где-то в университетских аудиториях, куда хаживала иногда на диспуты и просветительские лекции, пользуясь той благоприятной традицией отечественного образования, в силу которой его внутренняя доминанта крепко привязывалась к общественной жизни России. А к последней проблематике Елизавета Кирилловна имела особенный интерес, чем и славилась в обществе как великолепная чудачка.

Чем-то юноша Зубов, выходец из малороссийских разночинных кругов, сиротливо чувствующий себя в туманных пределах столицы, ей приметился и понравился — значит, стоил того, ибо талантливая Елизавета Кирилловна на людей чутье имела верное. Возможно, определяющим стало то, что он был начинен теми ценностями, знаниями и стремлениями, которые разделяла и она сама и которые стремилась привить своему чаду.

Со своей стороны, юноша стремился учиться, стать студентом, показать себя в науках. И ему совсем не помешала бы преподавательская практика, как и знакомства в высших московских кругах, где не на последнем месте пребывала семья известного потомственного лекаря Дария Глебовича Дилякова, унаследовавшего науку свою от отца и деда и в личном плане зарекомендовавшего себя почти волшебником.

2. Россия — это Бог

Сочетание места и времени