Москва – Багдад

Перекладывая жизнеописание Авраама, являющееся не мифом, а преданием, отражающим подлинные события, с языка образов на язык фактов, получаем, что Террах жил в прекрасном месте, в столице мира, которой по сути был на то время Ур Халдейский. Это был его Эдем, что не зря подчеркивается уточняющими словами — «в земле рождения своего». И вдруг ни с того ни с сего он пренебрег этим счастливым положением, все бросил и “из земли своей, от родни своей” убежал, якобы по своей воле пустился в обетованную землю (Ханаан), чтобы первобытно кочевать и долго осваиваться там со своими отпрысками, а затем предательски отобрать ее у ханаанейцев и присвоить.

Тут налицо аналогия с мифом об изгнании первых людей из Эдема.

Выходит, тот миф повествует о зарождении и укоренении в первых людях той черты, которая послужила причиной крушения Эдема, — алчности, скоро приведшей их к вероломным, узурпаторским поступкам. Это главный итог мифа.

Но куда ушли изгнанные из Эдема и как стали жить дальше?

А вот об этом как раз и рассказывается в жизнеописании Авраама, оказавшегося, как и Адам, за пределами своего родного обиталища, в данном случае Ура Халдейского. И опять авторы Святого Писания снисходительны к своим персонажам, ибо накручивают всяких небылиц, лишь бы замутить воду и спрятать настоящие причины того, что исторгло Терраха из родного города.

Ну ладно, проявим и мы понимание и удовлетворимся намеком на его изгнание за вероломство и грабеж, о чем аж кричит параллель между Эдемом и Уром Халдейским. Главное, что теперь мы догадались, кем был Террах и что он преследовал, уйдя из оседлой жизни назад в дикое кочевничество.

Итак, то, что он идет на откровенный разбой (как замышлялось — исполняемый исподволь, растянуто во времени), заключающийся в агрессии против приютившей его земли Ханаан, уже давно принадлежащей местным жителям, и ее присвоении; что он идет отплатить ханаанейцам за добро черной неблагодарностью и лишениями, его не смущало. Это лишний раз доказывает, что подобное деяние было для Терраха в порядке вещей, что у него уже имелся такой опыт. За тот опыт его и изгнали прочь из Ура!

Да-а... история с Террахом очень похожа на изгнание или на бегство. В любом случае без веской причины люди из родных мест, из насиженных мест не срываются и от добра — добра не ищут. Не зря Авраам отрекся от своего племени и придумал себе отдельное название — еврей. Что-то он скрывал за этим! Значит, он — сын преступника, выдворенного из города вместе с потомками за что-то премерзкое. Или хуже того — преступника, совершившего караемое смертью деяние и тайно бежавшего от расправы над ним и над всем его родом. В любом случае, у него были основания податься прочь, отречься от сородичей и назваться другим именем, и другим родом.

Да, взять свое начало от такого предка — невелика честь, гордиться нечем.

Дальше сказано, что у сына и внука самого Авраама, Исаака и Якова, одна за другой были попытки вернуться в Ур Халдейский, как можно предположить, на том основании, что они не ответственны за поступки Терраха. Но не тут-то было! Самое большее, что им позволили сделать, это взять себе оттуда жен. Большего они не добились. Неизвестно, как долго это продолжалось, что потомки опального скитальца из поколения в поколение шли на поклон в Ур Халдейский, но так и не смогли изгладить то, что когда-то исторгло оттуда их род.

Так не есть ли миф об исходе Авраама из Ура продолжением повествования о первородном грехе? В мифе рассказано, как родилась алчность, а в жизнеописании Авраама говорится о том, как она крепла в людях, развивалась и внедрялась в жизнь, к чему привела, как распространила миазмы и по сию пору вредит людям жить счастливо.

Да, есть над чем подумать...

Только после всей этой прелюдии, после разрастания узурпаторского племени Авраама, возникли евреи... Итак, на самом деле все это — страницы вавилонской истории.

И коль уж история евреев, освященная пришествием Христа, принадлежащего вечности, так важна для человечества, то история Вавилона еще важнее, как исток и предшественница событий Святого Писания.

***

Так у Гордея возник замысел изучить и передать Глебу его историческое наследие по материнской линии, показать кое-что оставшееся от него, дабы сын его знал себе цену, понимал, сколько много у него есть от прежних времен, что заложено в нем великими предками, чтобы гордился собой.

И опять планировал Гордей поездки по достопримечательным местам, готовился к встрече с ними, изучал сведения о них. Готовил и Глеба к тому же, рассказывая мифы и сообщая знания из светской науки.

Глеб рос красивым парнем, почти копией Гордея, но копией восточного типа — был смугл лицом и черняв кудрями. Он с каждым годом вытягивался вверх и видно было, что, не в пример ассирийской родне, будет высоким и крепким.

Итак, что ему досталось от предков по материнской линии?

Начали с Вавилона, что некогда располагался на реке Евфрат, в ста верстах к югу от Багдада. Теперь там неподалеку был город Хилла{14}. Туда и отправились.