Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья

Зато, следуя дальше по Кропоткинской в направлении Зубовской площади, встретишь один за другим дома, хранящие любопытные сведения о прошлом и связанные с известными именами. Пречистенка и прилегающие переулки издавна составляли районы, занятые усадьбами служилого боярства, здесь находились дворцовые слободы и дворы опричников, а к двадцатым годам прошлого века улица сделалась московским Сен-Жерменским предместьем, дворянской улицей, на которой жили не только те, кому, по меткому наблюдению В. А. Левшина, «делать более нечего, как свое богатство расточать, в карты играть, ходить из дома в дом», но и те, кто принадлежал к образованной части тогдашнего общества. Биография иных домов – своеобразная летопись Москвы.

Дом купчихи А.И. Коншиной, построен в 1816 году (Дом ученых)

Вот хорошо известный москвичам Дом ученых со своими грустными львами на воротах. Немало раз перестраивался он – в последний раз уже и вовсе в недавнее время, – менял владельцев, горел, вновь возникал из руин, хорошел и приходил в упадок за те два с половиной столетия, что стоит он тут, на углу переулка, называвшегося прежде Мертвым – ныне Н. Островского. Переулок был проложен по соседству с «убогим домом» – моргом, на месте старинного кладбища, принадлежавшего церкви на Могильцах, – отсюда и мрачноватое название. Глядя ныне на Дом ученых, я стараюсь угадать, сохранились ли под поновлениями и переделками, определяемыми вкусами владельцев или модой, под вновь выкладывавшимися после пожара стенами старые кирпичи первоначальной кладки, камни, положенные в основание дома, под который расчищался участок леса или снимался плотный дерн луговины.

Первое сохранившееся в московских архивах известие об этом доме относится к 1731 году. Его владельцем был тогда генерал Сукин, однофамилец (или родственник?) будущего коменданта Петропавловской крепости генерала от инфантерии Александра Яковлевича Сукина, взысканного Николаем I за преданную службу по части содержания декабристов: умер он генерал-адъютантом, членом Государственного совета и сенатором. Жаловал этот царь подобных преданных служак!..

В 1751 году дом перешел к подполковнику Дашкову, а в конце века – московскому полицмейстеру Ивану Петровичу Архарову, от фамилии которого произошел незабытый по сие время нелестный эпитет «архаровец»: так прозвали подчиненных ретивого блюстителя порядка, отличавшихся грубым обращением и разбойными нравами. Не менее, чем распущенностью своих квартальных, Архаров прославился гостеприимством и задаваемыми им по воскресеньям балами, на которые съезжалась вся Москва. В 1812 году дом сгорел и был заново отстроен спустя четыре года новым владельцем Бахметьевым. Именно тогда он приобрел те общие внешние черты, которые сохранил и поныне. После Бахметьева тут доживал век важный генерал-майор Алексей Тимофеевич Тутомлин, продавший его в 1829 году Ивану Александровичу Нарышкину, обремененному тремя дочерьми, «непомерно гордыми и некрасивыми»: их в глаза называли тремя грациями, а за спиной – тремя парками. Московские хроники сохранили многочисленные отклики на наделавшую в свое время много шума дуэль сына Нарышкина с Толстым-Американцем, на которой Нарышкин был убит.

В следующие тридцать пять лет дом меняет еще трех владельцев: после Нарышкина он попадает в руки некоего отставного капитан-лейтенанта флота Мусина-Пушкина, от него к княгине Гагариной, от той к ее дочери Анне Владимировне Миклашевской. В 1865 году его наконец приобретает потомственная почетная гражданка верховажская купчиха Александра Ивановна Коншина. Она утверждается в нем прочно, настолько, что уже больше до революции дом не менял владельцев: он оставался в семье «сей известной благотворительницы-миллионерши», как писали о Коншиной дореволюционные путеводители. И звала уже Москва этот дом «коншинским». В 1908 году он был капитально перестроен и заново отделан изнутри архитектором Гунстом, в полном соответствии со вкусами буржуазии начала века: богато, добротно, в новейшем стиле модерн.

Через переулок от Дома ученых еще несколько лет назад стоял дом Елизаветы Петровны Яньковой, урожденной Римской-Корсаковой, состоявшей в родстве и свойстве со всей дворянской Москвой, свидетельницы жизни города на протяжении пяти поколений. «Рассказы моей бабушки», опубликованные ее внучатым племянником И.О. Благово, записывавшего их с ее слов, составляют интереснейший материал для историка и любителя старины, право, стоящий иных объемистых мемуаров или генеалогического свода! На глазах Яньковой оскудевало московское дворянство, о чем она красноречиво сокрушалась: «…живут в меблированных комнатах (эти слова относятся к пятидесятым годам XIX столетия. – О.В.), по городу рыщут на извозчиках, едва наберешь по всей Москве десятка два карет с гербом, четверней; письма печатают незабудкой, а то облаткой – все пошло навыворот. Поднял бы наших стариков, дал бы им посмотреть на Москву, они ахнули бы – на что она сейчас похожа! Да, обмелела Москва, измельчала жителями, хоть и много их!»