Москва и мертвичи

– Но не станешь. Твой дед ловил гастролеров, отец ловил гастролеров, теперь ты ловишь гастролеров и будешь ловить. Я… неважно. Короче, так всегда, иллюзия выбора есть, а на деле события или твои страхи несут тебя по одной проторенной дорожке. И события как будто повторяются. Ты же меня не бросишь? Мы и дальше будем напарниками? – она вдруг схватила меня за прижатую к груди ладонь.

Я опешил. Аккуратно отогнул от моей руки ее крепко сжатые пальцы и пожал ее ладонь, сводя все в шутку.

– Вот это тебя, мать, на философию потянуло. Что случилось?

– Майка в жопу засучилась! Отвечай!

– Да нет, что ты. Тут из-за тебя стало веселее работать.

– И мне с тобой веселее работать. Запомни, я тоже твою жопу когда-то прикрою. Не люблю быть должником. И хватит болтать, давай рассказывай, что нарыл про авангардистов.

Мы улыбнулись друг другу, и она чуть отвела взгляд.

Меж тем мы ни на шаг не приблизились к разгадке дела Кочеткова, а ненадолго было замерший конфликт с Черным Кремлем вокруг убийства Казимира и сопутствующая ему таинственная история с устранением кандидата в мэры получили развитие. Началось все с того, что растерзали одного из наших новичков, молодого бухгалтера, и все улики указывали на мертвичей. Был созван экстренный совет, говорят, представитель главка МПД на нем сорвался на крик: «Неужели Черному Кремлю хочется войны?»

Потом кто-то устранил видного вампира, как оказалось, он принадлежал к верхушке западников. Вампира упокоили от души, с соблюдением десятка древних ритуалов, так что та сторона подумала, что такое знание может существовать только в анналах спецназа МПД. После этого западники выступили единой фракцией и тоже созвали экстренный совет. На нем они потребовали пересмотреть Пакт и, цитата: «Разрешить мирным существам, не желающим жить в атмосфере ненависти, покинуть страну», то есть отменить правило о жизни в национальных границах. МПД ответило решительным отказом: где свободный выезд, там вскоре и свободный въезд, а значит, гастролеров станет столько, что их невозможно будет отлавливать. Остальные фракции разделились, кто-то аккуратно высказывался в поддержку позиции западников, кто-то призывал к сохранению статус-кво и деэскалации. Это было первое подобное официально выдвинутое требование за двести с лишним лет. Резьбу сорвало.

Многие потусторонние жители города теперь смотрели на нас с откровенной ненавистью, казалось, лишь необходимость прятаться и вероятность встретить отпор останавливала их от нападений на сотрудников среди белого дня. Участились сообщения о пропажах горожан, министерство вело расследования сразу нескольких кровавых убийств с подозрением на РПО. В воздухе носилась беда. Даже первородные, казалось, чувствовали надвигающуюся беду: собаки на «Площади Революции» поджимали хвосты и уши, а говорящий на неизвестном славянском наречии дуб в Коломенском перестал отвечать министерским исследователям и ушел в спячку.

На этом фоне проведение пышного юбилея на следующей неделе казалось дурацкой формальностью, если не пиром во время чумы.

Обстановка вокруг накалялась, а Мечников, глава нашей как бы следственной группы, пропадал неизвестно где, не делился информацией по своему расследованию и отправлял нас раз за разом заниматься какой-то непродуктивной и мало относящейся к делу фигней. Теперь он, кажется, занимался и новыми убийствами, нас к ним уже не стали привлекать. Мы пытались рационализировать его редкие поручения, но выходило так себе, если б не статус легенды сыска, я бы подумал, что он спускает дело на тормозах, не желая им заниматься.

Филатова тоже теперь невозможно было достать, он появлялся в офисе на час-два и уезжал на совещания, поговаривали, что и в других регионах дела идут неладно. На Кочеткова Филатову и Мечникову уже, возможно, было все равно, у всех намечались проблемы посерьезней. Однако дело о его убийстве с нас никто не снимал.

Знаете это ощущение, когда вокруг разворачивается пиздец, а ты не знаешь, что с этим делать, и просто плывешь по течению? Как в фильмах Балабанова. Кажется, все вокруг занимались чем-то серьезным и готовились к буре, а мы с Агатой все понимали, но продолжали ходить по кафе и есть чикен карри у индусов.

* * *

Озарение часто приходит ночью. Так случилось и в этот раз, должно быть, мозг долго в фоновом режиме размышлял над проблемой и обрабатывал, казалось, незаметные детали.

Я лежал, вооружившись обогревателем, и смотрел в потолок, пытаясь понять свое мироощущение, кажется, меня стало немного отпускать после Лерки. С одной стороны, я вроде бы понимал, что пора взять себя в руки и выбираться из бесконечных воспоминаний и депрессии, с другой – винил сам себя, что теперь регулярно чувствую себя нормально, а иногда даже хорошо, и эта нормализация казалась чем-то противоестественным.

Мысль, как пишут в некоторых книгах, «пронзила меня электричеством»: я вскочил и побежал к своей библиотеке, нахватал там книжек по истории авангарда и метнулся за стол, начав судорожно перелистывать страницы в поисках нужных мест.