Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.

Тито, озабоченный возникшей ситуацией, в телеграмме находящемуся в США на сессии ООН Карделю от 25 сентября оценивал процесс в Будапеште как неприятельский удар против Югославии и указывал на необходимость предпринять меры, чтобы дать отпор этому «самому большому обману русских». Он также сообщал, что лично передал венгерскому послу ноту с резким протестом против действий венгерских властей[168]. В августе и сентябре в Политбюро ЦК КПЮ обсуждался вопрос о возможном выступлении югославской делегации в ООН с критикой советской политики по отношению к Югославии. Тито на заседании 30 августа указывал на преждевременность вынесения вопроса о конфликте на трибуну ООН[169]. Также, по его мнению, не следовало соглашаться на предложение «англо-американцев» получить от них оружие, так как «это не отвечает нашей линии опоры на передовые силы». Продолжая свое высказывание в традиционной большевистской стилистике, от которой ему вскоре пришлось отказаться, он подчеркнул, что «мы не можем допустить, чтобы империалисты использовали в своих интересах наш спор с СССР, но должны следовать своим революционным путем»[170]. Между тем давление с Востока, в том числе и военная угроза, вскоре заставили югославов принять некоторые меры мобилизационного характера, речь о которых шла на указанном заседании Политбюро. Тито говорил о необходимости создания фонда по закупкам из-за границы, эвакуации из Воеводины «зерна, машин и ряда других объектов», перемещении рабочей силы на ключевые участки в промышленности и о принятии мер в сфере обороны[171]. На заседании Политбюро 7 сентября, касаясь вопроса укрепления обороны, Тито поставил вопрос о необходимости внесения изменений в 5-лет-ний план и о приоритетном финансировании вооруженных сил, критиковал ответственных лиц за неправильное размещение и организацию работы на отдельных стратегических объектах[172].