Москва и Восточная Европа. Советско-югославский конфликт и страны советского блока. 1948–1953 гг.

Хикерсон в беседе с Карделем в начале ноября отметил, что для США конфликт Югославии «с русскими» является «крупнейшим событием после Второй мировой войны и возможным источником мировой войны». Он также считал, что попытка русских напасть на югославов обернется для советской стороны серьезными международными осложнениями[185]. Кардель, сообщая об этом Тито, добавлял, что, по его мнению, избранная югославской делегацией на сессии ГА ООН тактика себя оправдала, «особенно наше хладнокровие»[186]. Уместно предположить, что информация о настроениях американского руководства, поступавшая по разным каналам в Москву, могла стать сдерживающим фактором для сторонников военного решения вопроса по «клике Тито–Ранковича».

После появления 29 ноября 1949 г. третьей резолюции Информбюро, объявившей, что югославская компартия находится «во власти убийц и шпионов», югославское руководство вынуждено было окончательно сделать выбор между дальнейшей ориентацией на СССР и страны «народной демократии», которые фактически изгнали Югославию из своего «лагеря», и постепенной нормализацией всего комплекса отношений с западными державами, в первую очередь с США. Сближение с Западом было необходимо прежде всего по экономическим причинам, но также и как эвентуальная гарантия от агрессии с востока, что вплоть до марта 1953 г. не исключалось Белградом. На очередном заседании Политбюро 13 февраля 1950 г. Тито поднял вопрос о получении займов из США, условиях их предоставления, первых попытках американцев выдвинуть свои условия. Югославский лидер подчеркнул, что со стороны западных держав ведется организованная кампания давления, которой «мы не должны уступать, а наша позиция должна быть острой и недвусмысленной». Этот призыв получил единодушное одобрение членов Политбюро. На заседании 28 июня в связи с началом конфликта в Корее Кардель прямо заявил, что отдельные признаки свидетельствуют о его предварительной подготовке «русскими», которым удалось нащупать наиболее слабое звено в американской политике. Признавая, что ситуация в мире серьезно обострилась и четкого понимания, готовы ли русские «пойти» на мировую войну, нет, Кардель рекомендовал быть очень осторожными. Тито, информируя о своей беседе с американским послом Дж. Алленом, передал сделанное им уточнение о возможности для Югославии быть подвергнутой нападению как независимая и нейтральная страна, но не как член какого-то блока. «Мы рассчитываем на общественное мнение, поддерживаем все миролюбивые тенденции, и нас с этого пути не свернуть», – подчеркнул Тито[187]. Кардель, развивая этот тезис, впервые поставил вопрос об оформлении широкого движения в поддержку активного нейтрализма, которое, отмежевавшись от троцкизма, и, возможно, от социалистов, следует оформить в Югославии. Опорой при этом должна стать Внешнеполитическая комиссия ЦК КПЮ, которую следует реорганизовать и укрепить, создав специальные группы по странам и секретариат для реализации принимаемых решений. Тито, поддержав Карделя, сказал, что еще в прошлом году народ ставил вопрос о необходимости отказа от пассивной позиции и простого отрицания клеветы. Тито предложил создать узкую группу (А. Ранкович, С. Вукманович-Темпо, М. Джилас) для изучения этого вопроса со всех сторон. Он подчеркнул, что необходимо объединить «нашу пропагандистскую активность с продвинутыми людьми», создать рабочую группу. В перспективе после необходимой подготовки она сможет трансформироваться в Секретариат, но в настоящее время ставить вопрос об этом еще рано. По ходу обсуждения М. Пьяде и другие члены Политбюро констатировали возможность создания указанной рабочей группы при Народном фронте, что получило одобрение собравшихся[188]. Если признать это заседание аутентичным, а материалы – не сфабрикованными под влиянием позднейших идеологических требований (сомнение вызывает тот факт, что его стенограмма, в отличие от других документов архивного дела, успевших пожелтеть, была перепечатана на белой бумаге), то можно, видимо, считать, что мы имеем дело с первым свидетельством формирования югославской политики неприсоединения, обсуждением его общих принципов и возможной ориентации – лавировать между императивом выхода из экономической изоляции и необходимостью сохранить верность идеологическим принципам.