Москва Икс

Пришлось снова идти в радиорубку, выпроводить радиста и запереться изнутри. На проводе был не Павел Черных, а некий начальник из госбезопасности, не назвавший своего имени. Он сказал, что «Академик Виноградов» будет следовать по графику, с этой минуты Свиридов поступает в распоряжение майора, того самого, с кем он говорил по телефону. Все подробности будут в телеграмме, которую старпом скоро получит.

* * *

Связь закончилась, Свиридов вернулся к себе, взволнованный не на шутку, сел за стол и стал ждать, покручивая в беспокойных руках кольцо с ключом. Он пытался успокоить себя, но разволновался еще сильнее, поднялось давление, стала побаливать голова, а правая ляжка затряслась. До разговора с Черных он и предположить не мог, что дело принимает такой серьезный оборот, еще час назад старпом был уверен: уборщиком интересуются, потому что выяснилось, — Сурен многоженец или неплательщик алиментов, на худой конец — совершил хулиганский поступок и, скрываясь от возмездия, ушел в плавание.

Теперь появилось много вопросов, например, каким образом он, Свиридов, поступает в распоряжение майора госбезопасности Павла Черных, если они друг от друга на расстоянии в тысячу километров? И что значит «поступить в распоряжение»? Чтобы найти себе занятие и отвлечься, старпом открыл сейф, достал пистолет Макарова, разобрал его, смазал и убрал на место. Вскоре помощник радиста принес телеграмму, уже расшифрованную.

Из Москвы сообщали, что в немецком Ростоке на борт судна поднимутся девять сотрудников Госбезопасности под началом майора Павла Черных, он десятый. Скоро оперативники вылетят самолетом с военного аэродрома и прибудут в Росток предположительно уже через несколько часов. Членам экипажа надо объявить, что на борту судна — геологи, они работали в ГДР на угольных разрезах, а теперь направляются на братскую Кубу, чтобы помочь местным товарищам в поиске полезных ископаемых. На борт будет поднято дополнительное продовольствие, поэтому время стоянки увеличат.

Главная задача оперативников — проверка некоторых членов экипажа, в том числе Сурена. Свиридов должен оказывать чекистам помощь, все поручения оформлены приказом. Сейчас следует найти спальные места для новых людей и поставить их на довольствие, по выходе из Ростока судно пойдет тем же маршрутом, через Европу на Кубу. Телеграмму подписал некий генерал-майор В. Гладышев из второго главного управления, о нем старпом никогда ничего не слышал. Телеграмма не дала ответы на вопросы, наоборот, породила новые вопросы и серьезную тревогу.

Если этим операм нужен уборщик, почему бы не взять его во время стоянки в Ростоке? Надеть на него браслеты и этапировать из ГДР в Москву? Или этот тип, уборщик, настолько опасен, что опера не хотят затевать возню с задержанием в иностранном порту? Возможно, они не будут никого этапировать, а кончат дело как-то по-другому, все сделают по-тихому. Ночь, море, уборщик выходит на палубу покурить и через минуту летит за борт с проломленной головой. Но зачем оперов так много: девять лбов. Тут бы и двое справились. Да, теперь ясно, — этот уборщик опасен, возможно, вооружен, — отсюда меры предосторожности.

* * *

Свиридов позвонил капитану, сказал, есть срочный разговор. Через пять минут, он запер изнутри каюту Кныша и выложил все новости. Капитан снял фуражку и нахмурился. Он долго думал, потом задал те же вопросы, которые задавал себе Свиридов.

— Не было на моей памяти таких дел, — сказал Кныш. — Разное помню, но такого… И все это из-за какого-то уборщика, который пошел в первый рейс? Странно. Значит, в отделе кадров не досмотрели.

— Не нравится мне все это, — сказал Свиридов. — Тревожно на душе.

— Надо подумать, где людей разместить, — сказал Кныш. — Есть четыре пустые каюты для матросов и мотористов. Еще есть каюта второго помощника моториста, она большая. Там запросто на троих места хватит. Ну, одного к себе третий помощник капитана пустит, у него места много, диван. И одного — четвертый помощник. Надеюсь, до Кубы эти парни с нами не пойдут. Хотя черт их знает…

Старпом вернулся к себе, побродил по каюте и вздрогнул, когда в дверь постучали.

— Войдите, открыто.

Дверь распахнулась, на пороге стоял Сурен с ведром. Легок на помине… Свиридов почувствовал слабость в ногах, упал в кресло и, встретившись взглядом с уборщиком, сначала побледнел, а потом позеленел. Не ответив на приветствие, он мучительно вспоминал, куда положил пистолет после чистки: снова запер в сейфе или оставил в ящике стола. Кажется, в сейф спрятал, а напрасно, обстановка сейчас такая, что пистолет должен все время быть под рукой.

— Прошлый раз, Глеб Иванович, вы сказали ванную помыть.

— Да? — рассеяно спросил Свиридов, он снова почувствовал дрожь в ляжке. — Я так сказал? Возможно. Нет, голубчик, пожалуй, сегодня — не надо. Еще успеется с этим.

Тут он подумал, что его слова звучат странно, то он приказывает помыть ванную, то вдруг дает задний ход, с чего бы такая перемена. Это может насторожить Сурена.

— Хотя вот что… Уберись, но по-быстрому. В общем и целом — там чисто.