Москва. Квартирная симфония

Облаченная в длинный махровый халат, Майя Георгиевна царствует в потертом кожаном кресле по центру просторной гостиной. Спина идеально прямая. Миниатюрные пальчики поглаживают поблекшие бронзовые клепки деревянных подлокотников с истершимся лаком. Взгляд орлицы нацелен в меня. За спинкой кресла, держась за руки, стоит миловидная пара. Конечно, это Алексей и Люся. У Алексея подернутые румянцем детские щеки и серые наивные глаза. Люся выглядит строже, хотя обрамленное легкими светлыми волосами лицо открытое и чистое. Алексей очевидный подкаблучник, но заметно счастлив с Люсей. Вернее, счастливы оба. Их греет надежда на скорое освобождение от диктаторских пут. Владимир, придерживая оттопыренный карман с банкой-пепельницей, нервно ходит по комнате. Его мысли заняты схемой получения денежных средств. Отсутствует только старший Юрий. Единственный из семьи, кому переселение народов – полный крах, конец эпохи. Майя Георгиевна вступает по-мхатовски величественно, вместе с тем проникновенно:

– Я так вас себе и представляла, деточка, по голосу. Ваш вид внушает доверие. Но этот Всеволод глубоко меня разочаровал. Много суеты, лишних слов, а по факту – сплошная фикция. Он думает загнать нас за Можай? – ее глаза сужаются, проникновенность голоса испаряется. – Где в подъездах разит мочой и под ногами хрустят экскременты мышей?! А в квартирах все бесперебойно течет? И что за вульгарная привычка постоянно сосать пиво из банки? Где элементарные приличия? В советское время за такую, с позволения сказать, трудовую деятельность выгоняли с волчьим билетом! И правильно выгоняли! Доигрались в демократию, разбазарили ценности, накопленные за семьдесят лет советской власти! Учтите, бандитский трюк у него не пройдет! Я прекрасно осведомлена, скольких денег сто́ит наша квартира!

– Именно!! – подает возглас Владимир.

– Уверена, деточка, вы не в курсе действий Всеволода. Заняты, видимо, другими проблемами, – чуть сбавляет она обороты, – иначе не допустили бы подобного кощунства над моим возрастом и заслугами. Настоящий руководитель должен знать абсолютно все, что творится за его спиной! И теперь, когда я ввела вас в курс дела, назначьте на поиск вариантов кого-то другого. Не свет же клином сошелся на вашем лживом, порочном Всеволоде?!

Вообразив, сколько пены выйдет из Севы, отдай я сделку на этом этапе другому риелтору, делаю глубокий вдох и дипломатично объясняю, что у нас так не принято. Обещаю срочно вразумить Севу, провести конструктивную беседу, взять под контроль поиск вариантов. Не дав Майе Георгиевне возразить, мгновенно перехожу к покупателям комнаты Юрия, внесшим на днях аванс. Какие они фильдеперсовые! Обмануть их – все равно что вонзить кинжал в спину ребенку. Обратной дороги нет. И главное – накануне сделки по комнате необходимо держать под контролем Юрия, чтобы не дать сорваться всей многоуровневой конструкции.

– Алексей! – разворачивается Майя Георгиевна к Люсе и Алексею. – Вы слышали? Что вы там стоите истуканами? Встаньте передо мной. Непременно привезите Юру перед продажей комнаты сюда, с ночевкой, вам понятно?

– А если он откажется ехать? – робко интересуется Алексей, отпустив руку Люси, переместившись на глаза матери.

– Не говори глупости, Алексей. Что значит – откажется? Мы с ним все обсудили и решили. В Юре живо чувство ответственности и локтя! Подвести под монастырь стольких людей? Тем более я взяла с него клятвенную расписку!

– Мама, но ведь… – снова пытается вклиниться Владимир.

– Опять за свое?! – обрывает его Майя Георгиевна. – Сто раз говорено, и хватит! Так что, Алексей, поедете и привезете. Не слышу ответа.

– Да, мама, конечно, поедем и привезем.

В этот момент я наблюдаю за Люсей. Уголки ее рта горько подрагивают в такт репликам Майи Георгиевны. Люся перехватывает мой взгляд, чуть покачивая головой; между нами возникает нить понимания. Майя же Георгиевна вновь вонзает в меня взор орлицы: