Москва. Квартирная симфония

Елена Викторовна, как всегда, прекрасна. Однажды летом я столкнулась с ней на улице у входа в ее контору и при солнечном свете как следует разглядела ее глаза. Они поразили меня переливчатой изумрудной чистотой; таких ярко-зеленых глаз я не встречала никогда. Немудрено, что над ее столом, помимо дипломов и прочих грамот, висит картина вездесущего Никаса Сафронова с персональным автографом: «Прекрасной Елене Викторовне с благодарностью…» и проч., проч. Глядя на творение Никаса, Юра морщится и бормочет: «Налетай, торопись, покупай живопи́сь…»

Под недоуменным взором божественных глаз Елены Викторовны садимся за стол. Получаем по экземпляру распечатанного секретаршей договора. Дальше начальных строк с паспортными данными дело у Юры не идет. Все, что он может, – это согласиться с тем, что он Георгий Валентинович Аникеев.

– Пусть Евгеньевна изучает, – откладывает он договор в сторону, – она на этом деле крота съела, а у меня мозг инженерный, под другое заточен. Я, между прочим, в Министерстве путей сообщения не последним человеком был. Сколько проектов им настругал.

В этот момент от «Сухаревской» звонит Сева. Шепчу, прикрыв трубку ладонью: «Ускоряйтесь, ждем».

– Все верно, Елена Викторовна, – киваю я, проштудировав договор.

Елена Викторовна обязана спросить. И она спрашивает, проницательно вглядываясь в Юрино лицо:

– Георгий Валентинович, комнату свою добровольно продаете? Сделка не является для вас кабальной, совершаемой на невыгодных условиях?

– Э-эх, рома-алы… – снова затягивает, но тут же осекается Юра. – Да нет, все нормально, где расписаться, уважаемая?

– Не торопитесь, Георгий Валентинович. С договором должны ознакомиться покупатели. Подписи поставите в присутствии друг друга.

Воцаряется молчание. Елена Викторовна изучает какие-то документы у себя на столе. Юра рассматривает стены кабинета. Вот-вот пронзит тишину присущей ему остротой ума. Но не успевает. За дверью слышны спасительные голоса. Я выскакиваю с экземпляром договора в предбанник, поскольку общение сторон лучше минимизировать. Отец принимает из моих рук листок как священную чашу Грааля. В две склоненные головы они с сыном вчитываются в текст, беззвучно шевеля губами. Я шепчу Севе, пользуясь моментом: «Пожалуйста, после подписания договора доставь Юру до двери его комнаты, во избежание инцидентов». Сева, успевший отойти от утренней злобы, неохотно соглашается.

– Итак, дадим Георгию Валентиновичу подписать договор первым и отпустим их с Всеволодом по делам? – многозначительно гляжу я на Елену Викторовну, когда все мы рассаживаемся за столом.

– Безусловно, – как всегда с полуслова понимает меня Елена Викторовна.

Секретарша кладет перед Юрой три экземпляра договора и только что распечатанную регистрационную доверенность на имя Севы. С силой надавливая ручкой на бумагу, усмиряя тремор, Юрий трижды (!) пишет в графе «Продавец» полные Ф. И. О. и ставит подпись. Ту же манипуляцию проводит с доверенностью. Лоб его покрыт испариной. Но он не ошибается ни разу. В звенящей тишине слышно, как облегченно выдыхает отец. Бумаги передаются на подпись сыну. Доверенность идет в ход первой. Елена Викторовна ставит в ней свой роскошный росчерк, от души шлепает круглую именную печать и вручает Севе.

На пороге кабинета душа и сердце Юры не выдерживают. Он отстраняется от вцепившегося в его локоть Севы, разворачивается к нашей четверке, оставшейся завершать процедуру, и низко, по-шутовски раскланивается, вложив в поклон всю горечь предстоящей жизни.

* * *

На прощание в метро отец новоиспеченного москвича-студента рвется меня целовать. «Рано, пока рано, – говорю я, – получим зарегистрированный договор, вот тогда…» Расстаемся почти родственниками. Мне нужно сделать еще рывок – отвезти нотариально заверенные договоры в офис и отдать Севе. Завтра, с самого утра, пусть едет сдавать их на регистрацию. А у меня, возможно, получится выспаться.

Первой в офисе на меня налетает Кира:

– Ой, как вы долго! Как дела? Где Сева?

– Все нормально, Кира, жив-здоров твой Сева, проводит Юру на «Павелецкую» и приедет.

– Значит, подписали?! – счастливо улыбается она. – А то он до обеда звонил, говорил, все рушится, я испереживалась.

В офисе царит атмосфера веселья. Идет подготовка к празднеству. Я напрочь забыла, что два дня назад мы скидывались на подарок нашему юристу Татьяне Витальевне. У нее сегодня день рождения. Уже накрыты сдвинутые столы, секретарь Галочка расставляет стулья. На столах, кроме закусок, шампанское двух видов и водка «Абсолют». Шампанское никогда не пользовалось моим расположением: бьющие в нос пузырьки – для кисейных барышень. «Сейчас бы выдержанного рома или португальского портвейна, согреть тело и душу», – мечтаю я. Но кто меня спрашивал? Не успеваю я снять пальто и переобуться, как в общую какофонию врывается голос Севы:

– Не ждали?! А я успе-е-ел!

Сева явно успел приложиться к пиву. Я вопросительно смотрю на него, имея в виду проводы Юры.