Москва-Лондон

Вот тогда-то духовные и светские владыки Европы решили наконец объединить свои усилия в поимке неуловимого, как дух, легендарного разбойника и его дьявольской шайки. Для начала почти во всех государствах континента глашатаи объявили о карах, ожидавших этого злодея по кличке Принц в случае его поимки. Во всех церквах и соборах было объявлено

о том, что сей Сатана в облике человеческом ниспослан за грехи людские, отпущение коих состоится в случае поимки этого дьявола, чем и призывались заняться все истинные христиане Европы. В результате объединенных усилий и согласованных действий почти всех правителей Европы разбойник Принц был заочно приговорен к ста семидесяти сожжениям, сорока семи виселицам, тридцати девяти обезглавливаниям, шестидесяти трем колесованиям и великому множеству других, порою самых невероятных и жесточайших кар, честно заработанных этим негодяем на службе дьяволу!

Поскольку было бы непростительно глупо дожидаться на континенте свершения хотя бы одной из них, Принц — то бишь Филипп Троттер — решил вернуться на родину, по которой, следует признаться, он никогда

не тосковал во времена своих бесконечных скитаний.

Первые два-три года он действовал со своей новой шайкой в Англии, Ирландии и Шотландии с тем же размахом, удалью и наглостью, к которым

успел привыкнуть на континенте. Первый визит он нанес в родительский дом. В черных капюшонах, в черных одеждах и на вороных конях полтора десятка вооруженных людей во главе со своим предводителем ворвались

в дом мистера Троттера, схватили хозяина и его супругу, раздели донага, привязали к козлам для пилки бревен, плотно забили им рты разным тряпьем

и приступили к своей работе. Когда кожа на телах родителей превратилась

в лохмотья, Филипп, сидевший на коне со скрещенными на груди руками

и наблюдавший за столь приятной зкзекуцией через узкую прорезь для глаз, подал знак прекратить ее. По другому его знаку люди высыпали в большой дубовый чан мешок соли, лопатами по-хозяйски деловито размешали ее

в воде и начали ведрами выплескивать ужасающий рассол на бесчувственные тела несчастных. Отпетым головорезам и костоломам в голову не могло прийти, кого они подвергают сейчас этой адской и позорной пытке... Впрочем, скорее казни, от которой в ужасе содрогнулась вся страна...

Но Англия — не Европа. Англия — это всего лишь маленькая, совсем ничтожная часть Европы. В этом Филипп Троттер убедился, когда понял, что кольцо правосудия вокруг него неумолимо сжимается. Охота на страшного разбойника и его шайку здесь приняла четко организованный государственный размах. На поимку шайки была поднята армия. Король

Генрих VIII лично руководил операцией. И Принц вынужден был щедро расплатиться со своими людьми и распустить их на все четыре стороны. Сам же он затаился в маленьком домике одной бывшей портовой проститутки в Ливерпуле под видом немого моряка...

Полгода Филипп не выходил из дома. Полгода ни с кем не разговаривал. Полгода он думал. Ему казалось — не напрасно...

Наконец разбойник решил выйти в город. На нем была простая, но чистая и добротная одежда, обычная для английского моряка. Густая борода

и длинные усы делали его совершенно неузнаваемым даже для бывших его товарищей по ремеслу, взгляни кто-нибудь из них на этого человека сейчас. Вся же остальная Англия и вовсе никогда не видела его лица, ибо он всегда был в глухом черном капюшоне...

Убедившись, что никто за ним не следит, а о страшном разбойнике Принце давно уже никто ничего не слышал, Филипп решил наняться на какой-нибудь корабль и отправиться в Новый Свет, в ту самую Америку. Ибо куда же еще деваться человеку типа Троттера, осужденному в Старом Свете на вечные муки? А там... Там такой человек не пропадет! Там Принц непременно станет Королем!..

Но судьба, однако, истинный творец человеческой жизни, распорядилась совсем иначе...

Как-то в тихой и чистой таверне, где Троттер обычно обедал в полном одиночестве за небольшим столом, покрытым белой скатертью, он увидел двух молодых моряков, упрямо смотревших на него и о чем-то говоривших. Филипп решил не испытывать судьбу и, положив на стол монету, поднялся и направился к выходу.

— Эй, послушай, приятель, — услышал он за своей спиной, — ты не хотел бы разделить с нами компанию?

Филипп повернулся к ним, увидел веселые и добрые улыбки, насмешливые, искрящиеся здоровьем и радостью глаза, неуверенно пожал плечами

и пробормотал:

— Пожалуй... Спасибо, ребята... Ставлю бутылку...

— Отлично! Каждый из нас тоже ставит по бутылке. Меня зовут Ричард Чанслер, а его — Чарли Смит.

— Филипп Троттер. — Он протянул руку сначала одному, затем другому, пристально глядя им в глаза, но моряки оставались такими же веселыми

и беззаботными, как и прежде, и он успокоился: его имя не произвело на них ни малейшего впечатления...

После нескольких стаканов вина, выпитых молча, Чанслер спросил:

— Ты давно сохнешь на берегу?

— С чего ты взял?

— Хм... Да у тебя, приятель, лоб и руки белые и холеные, как у регента церковного хора!

— Верно... — усмехнулся Филипп. — Уж вовсе высох...

— Не можешь найти работу?