Москва-Лондон. Книга 1

Когда Диана задала вопрос о здоровье короля Англии, Чанслер ответил спокойно и с достоинством:

— Насколько я знаю, в таких случаях надлежит заверить ваше величество, что мой государь вполне здоров, и осведомиться о здоровье вашего величества. Но я был приглашен вашим величеством на ужин, а не на дипломатические переговоры, и полагаю, что могу ответить на вопрос вашего величества не по дворцовым правилам этикета, а по моему разумению.

— Гм… Ну что ж… Говорите, лорд…

— К несчастью, мой король болен, и, насколько мне известно, неизлечимо.

Карл заметно оживился.

Филипп и герцоги стали с интересом смотреть на англичанина.

— Что же говорят врачи его величества? — спросил Карл. — Надеюсь, это не слишком большой секрет для вас, лорд?

— О нет, ваше величество. Врачи крайне скупы в определении пределов жизни моего короля. Увы, я не располагаю более точными или более обнадеживающими сведениями…

— И кто же претендует в Англии на неминуемо освобождающийся трон? — Карл возил по тарелке полураскрытую раковину устрицы своей изящной золотой вилкой. — Ибо нет еще такого трона на свете, на который бы кто-нибудь не претендовал!

— Совершенно справедливо, ваше величество, — с открытой улыбкой заметил Чанслер, — ведь у любого трона есть масса преимуществ против любого другого предмета для сидения…

— Еще бы, черт возьми! Ха-ха-ха!

Карл весело засмеялся, этому тотчас последовали пять герцогов Испании. Не смеялся только принц Филипп…

— Но, лорд, вы так и не ответили на мой вопрос! — сказал Карл. Его смех оборвался так же внезапно, как и начался.

— Насколько мне известно, ваше величество, на этот раз претендентов на трон Англии просто нет. Его без всяких препятствий и борьбы должна занять ее высочество принцесса Мария Тюдор. Впрочем, тень любого трона достаточно велика, чтобы скрыть в ее сумраке множество неведомых ранее претендентов…

— Гм… пожалуй… — скривился в довольно мрачной усмешке Карл. — Насколько нам известно, ваша принцесса старше своего брата. И намного?

— Мне кажется, она гораздо ближе к сорока годам, чем к двадцати. Весьма затрудняюсь утверждать, будто принцесса Мария находится сейчас в лучшей поре женского цветения… Но какое может иметь значение возраст, если женщина — королева?

— Ну-ну, лорд, полегче на крутых поворотах! — вполне добродушно заметил Карл. — Еще ни одна женщина на свете не захотела прибавить себе лишние десять лет! Тем более, я полагаю, королева, ибо, кроме всего прочего, она еще должна украшать свой трон. Не так ли, господа?

Внезапно послышался скрипучий, срывающийся на писк голос Филиппа:

— Скажите, лорд, а ваша принцесса Мария Тюдор действительно способна украсить трон королей Англии? Признаться, я что-то не слышал, чтобы в Европе говорили о ней как о первой красавице. Но, возможно, она состоит хотя бы в первой десятке таковых?

Куда исчезли страх и неуверенность, сухость во рту и бешеное биение сердца? Чанслер был сейчас не просто спокоен и уверен в себе, но он почувствовал даже, что ему начинает нравиться эта непростая и, в общем-то, далеко не безопасная игра с самым могущественным и беспощадным тираном Европы, и был очень благодарен своей Диане за возможность испытать себя еще раз и в этом новом для себя деле…

— Видите ли, ваше высочество, — сказал он, низко склонив голову в сторону принца Филиппа, — принцесса Мария очаровательна ровно настолько, насколько это вообще возможно на нашем плоском и туманном Альбионе,[45] где все видится в несколько искаженном свете…

Карл был в полном восторге. Он долго и заразительно смеялся, хлопал себя по коленям и без конца заставлял Диану переводить так понравившуюся ему фразу Чанслера.

— Прекрасно, лорд! — воскликнул наконец Карл. — Я ценю ваше остроумие. Надеюсь, принцесса Мария, дорогая моя племянница, непременно и по достоинству оценит его, если, разумеется, когда-либо узнает о его предмете!

— О да, ваше величество, — закусил удила Чанслер, — топор палача отнюдь не становится тупее, легче и безопаснее оттого, что его направляет женщина…

— Браво, лорд! — воскликнул Карл и несколько раз похлопал в ладони. — В Европе ходят слухи, будто ваша принцесса Мария до сих пор чуть ли еще не девственница?

— А мне это неизвестно, ваше величество, — с улыбкой заметил Чанслер. — Я полагаю, сей тяжкий грех ей легче будет замолить на ложе королевы Англии, чем в постели ее принцессы…

— Превосходно, мой лорд! А вы не слышали, кого из смертных она собирается осчастливить в этом забавнейшем деле?

— Я слышал, что ее высочество — истая католичка и верная дочь его святейшества папы римского. Я бы не слишком удивился, если ее высочество предпочтет подарить все свои тайные прелести одному из святых апостолов…