Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Холодная война изменила динамику советско-американских отношений в области архитектуры. Разворот Москвы в сторону массового жилищного строительства и широкого использования сборного железобетона привел к возобновлению связей между советскими и американскими специалистами строительной отрасли. Однако в 1950-е годы советским архитекторам не довелось наладить с зарубежными коллегами такие же относительно дружественные отношения, какие посчастливилось установить их предшественникам в 1930-е. Эпизод с Власовым продемонстрировал, что эта новая, весьма напряженная международная атмосфера чревата неприятными и даже опасными недоразумениями.

Советские архитекторы по-разному приспосабливались к переменам, которые произошли в их профессиональной сфере. Деятели вроде Власова и Мордвинова достаточно быстро перестроились и ловко поплыли с новыми попутными ветрами. Безусловно, новая эпоха в советской архитектуре благоприятствовала и таким людям, как Георгий Градов. В конце 1950-х он заметно продвинулся по службе в новой Академии строительства и архитектуры и в Союзе архитекторов и вскоре возглавил Научно-исследовательский институт общественных зданий (НИИОЗ). В 1955 году Градов отправился делегатом в Гаагу на IV съезд Международного союза архитекторов (МСА). В этой организации, учрежденной в 1946 году в Лозанне (Швейцария), состояли многие советские архитекторы, и члены МСА внимательно следили за происходящим в Москве и видели, как стремительно меняется при Хрущеве политический климат в СССР. Как пишет Кэтрин Кук, Совещание строителей ознаменовало важный момент для советского интернационализма, так как подготовило почву для «параллельного развития» советской архитектуры и архитектурной практики за рубежом[884]. МСА был одной из площадок, способствовавших этому параллельному развитию и сопровождавшему его возрождению интернационализма. В 1958 году, через три года после того, как Градов побывал на съезде МСА в Гааге, эта организация провела свой пятый международный съезд в Москве. Но хотя советские и зарубежные архитекторы и достигали взаимопонимания в вопросах проектирования, соперничество СССР и стран Запада в условиях холодной войны ограничивало возможности реального взаимодействия между ними. После 1953 года Советский Союз продолжал использовать архитектуру как средство состязания с Западом.

«Зачем лезть в небо? Чем плохо на земле?»

В 1956 году Хрущев вышел с критикой советской монументальной архитектуры в международное пространство. Выступая в Варшаве на пленуме ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), Хрущев довольно долго говорил о растрате государственных средств при его предшественнике на самые разные проекты – от плотин до МГУ. «Мы построили университет, – сказал Хрущев. – Очень красивый университет. Очень красивый – но построен он очень неразумно. Зачем профессору или студенту пониматься аж на 36-й этаж? Ну зачем?» Хрущев отказывался понимать, почему здание университета должно служить еще каким-то целям, кроме образовательных, и порицал архитектурные излишества, не оправданные никакими практическими нуждами. «Зачем лезть в небо? Чем плохо на земле?»[885] Критикуя строительство МГУ, Хрущев главным образом говорил о нерационально израсходованных средствах, но еще он высказывал мнение о том, что городская среда не должна нести никакой символической нагрузки. «Можно взять карандаш и произвести расчеты, – говорил Хрущев своим польским слушателям. – На те же деньги, что мы угрохали на этот университет, можно было построить три или четыре университета той же вместимости». Кроме средств, потраченных на строительство университета, возмущение Хрущева вызывало и количество работников, которые нужны для обслуживания этого здания в будущем: для содержания здания и управления им требовалась «почти целая фабрика». Хрущев негодовал:

Кому все это нужно? В Америке есть высокие здания. Американцы знают, что к чему. Вся Америка – одноэтажная. Но американцы строят такое только в больших городах – в центрах, где сама земля стоит дороже, чем обходится строительство высотки. В условиях капитализма такое экономически оправдано. А у нас кругом – поля… И там, вы же понимаете, можно парки разбивать… Когда наши люди разбогатеют и поумнеют, они откажутся от высоток и будут строить двух-, трех-, четырехэтажные дома. А сэкономленные на обслуживании этих домов деньги пустят на что-нибудь более полезное[886].