Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

В 1935 году, после поездки в США, Иофан замечал в очерке, опубликованном в «Правде»: «Куда бы я ни ездил, что бы ни осматривал, ко всему я подходил с определенной точки зрения: что из всего этого надо „завезти домой“, в Советский Союз»[205]. Похожими инстинктами руководствовался и Владимир Щуко. В статье для журнала «Архитектура СССР», тоже написанной после поездки 1934 года, Щуко заявлял: «Америка может много дать нашим архитекторам в отношении строительной техники, умения пользоваться строительными материалами и вообще в отношении смелых решений архитектурных проблем»[206]. Однако в области эстетики, предупреждал Щуко, американских веяний следует избегать. Члены Архитектурно-технической комиссии УСДС возвращались из США через Италию и провели в этой стране несколько недель, заново знакомясь с образцами классического зодчества. Например, они побывали в Помпеях и Геркулануме. В молодости, до революции, Иофану и Щуко довелось жить, учиться и работать в Италии[207]. И вот теперь, вновь оказавшись там уже в составе комиссии, они осмотрели амфитеатр в Капуе («один из самых больших» в мире, как написал потом Иофан в отчете для Молотова) и мраморные карьеры в Карраре[208]. Щуко, учившийся в Италии в 1905 году, очень радовался новой встрече с этой страной. Позднее он вспоминал: «Проезд на обратном пути через Италию, после двадцатилетнего перерыва, еще лишний раз подтвердил мое мнение, что учиться нашей молодежи архитектуре как искусству можно и должно только в Италии на лучших образцах классической архитектуры»[209]. Члены Архитектурно-технической комиссии прошлись по улицам Рима, Флоренции и Неаполя и таким образом стряхнули с себя остатки американского влияния, и в начале 1935 года вернулись в Москву. «Сердце переполнилось гордостью, – писал Иофан в заметке для „Правды“, – когда я впервые спустился в наш метрополитен. Поразительно красивое и огромное сооружение!» По его мнению, унылая нью-йоркская подземка не шла с ним ни в какое сравнение[210].

Критикуя Нью-Йорк, Иофан и другие советские архитекторы 1930-х годов обращались к идеям и средствам выражения, которые начали накапливаться в русской литературе еще несколько десятилетий назад. Подобно Иофану и его комиссии в 1934 году, русские и советские писатели давно уже восхищались американскими большими городами и одновременно ужасались им[211]. К числу этих произведений относились очерк Максима Горького «Город Желтого Дьявола» (1906), цикл стихотворений Маяковского «Мое открытие Америки» (1925) и книга путевых очерков Ильи Ильфа и Евгения Петрова, рассказывавшая об их поездке по Америке и опубликованная в 1936 году[212]. Во всех этих произведениях описания жизни в Нью-Йорке служили топливом для критики американских капиталистических ценностей вообще. На заре ХХ века Горький писал:

Это – город, это – Нью-Йорк. На берегу стоят двадцатиэтажные дома, безмолвные и темные «скребницы неба». Квадратные, лишенные желания быть красивыми, тупые тяжелые здания поднимаются вверх угрюмо и скучно. В каждом доме чувствуется надменная кичливость своею высотой, своим уродством. В окнах нет цветов и не видно детей… Войдя в него, чувствуешь, что ты попал в желудок из камня и железа, – в желудок, который проглотил несколько миллионов людей и растирает, переваривает их[213].

Двумя десятилетиями позже Ильф и Петров, всенародно любимые советские сатирики, приняли от Горького эстафету и тоже обрушились с критикой на Нью-Йорк, переживавший пору депрессии:

Первое впечатление от Нью-Йорка: чересчур большой, чересчур богатый, чересчур грязный и чересчур нищий. Все чересчур. Слишком много света на одних улицах и слишком мало на других.

…Американцы думают, что их техника поднялась на необыкновенную высоту благодаря преимуществам общественного строя Штатов. А на самом деле американская техника давно уже нуждается в другом строе жизни. Об этом свидетельствуют пустующие небоскребы и работающие по три дня в неделю фабрики[214].