Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Был в Нью-Йорке один небоскреб, о котором Иофан отзывался положительно. В своей статье 1936 года – как и в 1934 году, когда Архитектурно-техническая комиссия посещала Нью-Йорк, – он уделил особое внимание Рокфеллеровскому центру. Как докладывали позже члены комиссии, поскольку работа над строительством этого комплекса еще шла, им удалось собственными глазами увидеть его организационную сторону[224]. Хотя мюзик-холл Радио-сити, который величиной напоминал меньший из двух предусмотренных проектом залов Дворца Советов, служил важным образцом устройства акустических и осветительных систем, наибольший интерес для комиссии представлял все же высокий Рокфеллеровский небоскреб, находившийся в центре обширного комплекса и называвшийся тогда Ар-Си-Эй-билдинг. Спроектированный Реймондом Худом, этот небоскреб во многих отношениях был ближайшим аналогом Дворца Советов. В этом монументальном сооружении размещались учреждения и зрительные залы (что предусматривал и план Дворца), а также рестораны, магазины и радиовещательные студии. Уступчатый фасад, как и роскошное оформление интерьера и экстерьера – наличие скульптур, мозаик и фресок, – тоже роднили это высотное здание с московским дворцом[225]. В настенных росписях, скульптурах и фризах, которыми украшались тогда внутренние и наружные стены Ар-Си-Эй-билдинг и других зданий, входивших в комплекс, внимание Иофана, Щуко и Гельфрейха наверняка привлекла коммунистическая символика, которую исподтишка внесли туда нанятые для выполнения работ левацки настроенные художники. Члены Архитектурно-технической комиссии приехали в Нью-Йорк вскоре после того, как фреска «Человек на распутье», созданная Диего Риверой, была спешно уничтожена кувалдами. Но произошло это совсем недавно, и, можно не сомневаться, до ушей советских делегатов долетели отголоски скандала, вызванного тем, что над входом в Рокфеллеровский центр оказался огромный портрет Ленина и изображение первомайской демонстрации на Красной площади[226]. Но, что важнее всего, Иофан усмотрел в Рокфеллеровском центре резкую критику в адрес американского урбанизма. В отличие от общего облика Нью-Йорка, где небоскребы «виднеются на горизонте в фантастическом беспорядке» и «в огромном большинстве носят коммерческо-рекламный характер», в Рокфеллеровском центре Иофан заметил планировочные элементы, близкие тем градостроительным принципам, которым все больше отдавали предпочтение в СССР. Как писал Иофан в статье для «Правды» в 1939 году, в «Радио Сити… чувствуется попытка создать ансамбль»[227].

Ближе к концу 1930-х годов в архитектурных дискуссиях в Москве все чаще рассуждали об «ансамбле». Давид Аркин объяснял одному американскому коллеге в ходе бурной переписки, которая велась между США и СССР в военные годы:

Отличительная черта архитектурного дела в нашей [советской] стране – его тесная связь с планировкой городов. Здесь от архитектора требуется умение проектировать не просто отдельные жилые и общественные здания, но и целые улицы, целые кварталы и города. Наша цель – создание единых архитектурных «ансамблей» в наших городах. Это особенно важно теперь, когда многие наши большие и малые города разрушены дотла фашистскими захватчиками[228].

В послевоенный период создание ансамбля стало, по словам советских зодчих, «одной из важнейших творческих проблем социалистического реализма»[229]. А в 1947 году, когда Совет Министров СССР выпустил постановление о возведении в Москве еще восьми небоскребов – так, чтобы Дворец Советов являлся девятым и самым высоким подобным зданием в центре столицы, – в основу этого замысла был положен именно принцип ансамбля.

После 1935 года уже ни одна комиссия УСДС не ездила в Америку – не потому, что никто не изъявлял желания. В конце 1937 года руководство УСДС обратились к Молотову с письменной просьбой отправить группу специалистов, работающих над Дворцом Советов, в трехмесячную поездку по США. Эта просьба так и не была удовлетворена[230]. Годом позже, в 1938-м, уже сам Иофан написал Молотову из Нью-Йорка, где он наблюдал за возведением спроектированного им советского павильона очередной Всемирной выставки. Иофан настоятельно просил Молотова разрешить УСДС снова откомандировать в Америку группу специалистов[231]. Но снова не было ничего сделано, чтобы эта поездка состоялась. В 1938 году внимание московских функционеров было поглощено совсем другими событиями – такими, которые, похоже, начисто исключали дальнейшую возможность международного сотрудничества.

Террор