Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Еще несколько лет Иофан продолжал работать над проектом дворца, приводя более раннюю композицию в соответствие с большевистским взглядом на войну. Скульптурные рельефы, которые должны были украсить фасад и внутренние стены, подверглись переработке, чтобы туда была включена не только «героика гражданской войны» и «героика строительства социализма», но и «героика Великой Отечественной войны»[315][316]. По существу, в новом варианте проекта дворец превращался в памятник войне, потому что Иофан стремился придать архитектурное выражение «идее призыва». По замыслу Иофана, «в вечернее время анфилада залов будет ярко освещена и через пилонаду и витражи хорошо будут читаться росписи стен, посвященные взятию Зимнего дворца в октябре 1917 г. и Сталинградской битве 1942–1943 гг.»[317]. Руководя связанными с обороной работами на Урале, Иофан никому не позволял забывать о том, что дворец – объект первостепенной важности. Архитектор писал Молотову и Сталину, хлопотал о том, чтобы в Москве в праздничные дни был устроен показ рисунков нового проекта дворца, и чтобы этот новый проект передали для одобрения советского руководства[318]. Иофан понимал, что монументальная архитектура, подобно ободряющей речи, способна поднять дух советского человека. Неужели сам факт, что советские архитекторы уже проектируют памятники войне, не вдохновит соотечественников на победы в предстоящих сражениях?

Пробивание нового пути в военную пору

Война создала бесчисленные препятствия и перебои, которые советские архитектурные организации стремились предвидеть и преодолеть. Поскольку транспортные системы были перегружены, а такие материалы, как сталь, приберегались для нужд армии, Союз архитекторов СССР и Академия архитектуры обращали внимание на то, что в этих условиях важно учиться использовать местные стройматериалы, любые подручные инструменты, привлекать неквалифицированную рабочую силу. В новом журнале Союза архитекторов, где преимущественно печатались статьи и дискуссии, связанные с задачами военного времени, была сформулирована главная цель – «освободить транспорт от перевозок стройматериалов, целиком использовать местные ресурсы»[319]. Академия архитектуры, эвакуированная в Чимкент (на юге Казахской ССР), выпускала серию брошюр для распространения как среди архитекторов, так и среди непрофессионалов. Там освещались, например, такие темы: «Как строить здания из сырцового и саманного кирпича» (тираж 4 000 экз.), «Жилые дома и общежития из гипсовых блоков» (тираж 500 экз.), «Жилые землянки» (тираж 1 000 экз.) и «Жилые здания рамно-щитовой конструкции» (тираж 500 экз.)[320]. Кроме того, Академия архитектуры создала временные должности для своих ведущих архитекторов в крупных городах тыла, особенно в Сибири и на Урале, где началась бурная архитектурная деятельность. Возвратившись ближе к концу войны в Москву, многие архитекторы стали искать применение своему опыту, накопленному за военное время, уже в послевоенном строительстве.

Война заставила советскую архитектуру сделать шаг в сторону индустриализации и стандартизации, но необходимость этого шага была вызвана не только войной. Подготовленный Академией архитектуры еще в конце 1940-го план на 1941 год содержал призыв вести новые поиски в области промышленного проектирования: «В первую очередь в план работ Академии включаются проблемы массового строительства жилищ, общественных и промышленных зданий в современных условиях возрастающей индустриализации строительства и связанной с этим необходимостью его рационализации и архитектурного совершенствования типов зданий и их элементов»[321]. Наглядным примером такого нового типа строительства должна была стать застройка юго-западной части Москвы[322]. Война нарушила эти планы, но она же и ускорила поиски советских архитекторов в области стандартного проектирования, обретение ими соответствующего опыта и непредвиденным образом способствовала расширенному и ускоренному его применению.