Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Советские архитекторы в годы войны не были одиноки в этом стремлении к стандартизации и индустриализации. Их искания стали частью общего интернационального сдвига. В начале 1940-х годов во всем мире бурное развитие оборонной промышленности подталкивало архитекторов к поиску новых методов. В США такие ведомства, как Администрация по защите фермерских хозяйств и Федеральное управление трудоустройства, применяли в строительстве военного времени заводские строительные заготовки, появившиеся в пору реализации Нового курса Рузвельта. Эти и другие организации, зачастую привлекая к работе архитекторов-модернистов, строили массовое дешевое жилье для рабочих, занятых в американской оборонной промышленности. Предвидя послевоенный строительный бум, американские компании, работавшие на оборонные нужды страны, также стремились приспособить строительные методы, применявшиеся в военное время, к условиям обычной жизни в надежде, что они будут востребованы американскими обывателями после победы над Гитлером. Некоторые компании даже пытались превратить армейские металлические сборные модули в гражданское жилье. Например, сборочный завод Beech Aircraft в Уичите, штат Канзас, после войны переориентировался на выпуск дома «Димаксион Уичита» – футуристического круглого купольного сооружения, внешне напоминавшего крышу силосной башни. Спроектированный архитектором-мечтателем Р. Бакминстером Фуллером, этот дом стоил недорого, легко транспортировался и монтировался из деталей, изготовленных из применяемой в самолетостроении легкой стали. Несмотря на шумную рекламу, эта модель так и не нашла спроса[323]. Хотя эксперимент с «Димаксионом» так и остался на стадии производственного образца, в целом инновации, разработка которых ускорилась благодаря военным нуждам, после подгонки и трансформации находили применение в мирной жизни США.

В Америке переход от военного к послевоенному строительству сопровождался параллельным процессом: утверждавшаяся в американской культуре эстетика модернизма проникала в широкие массы. Применение в военное время произведенных на заводе типовых строительных заготовок приближало «победу модернизма» в Америке[324]. Американские компании, такие как Beech Aircraft, Revere Copper and Brass или US Gypsum Company, стремились перейти от работы по оборонным контрактам к строительству жилья и, продвигая свою продукцию на рынок, старались, по замечанию Эндрю Шэнкена, «исподволь связать облигации военных займов с современным дизайном и представить модернизацию наградой за жертвы военной поры»[325]. И в СССР, и в США в годы войны воплощались в жизнь такие модернистские идеалы, как мобильность и модульность. А в первые послевоенные годы градостроители обеих стран стремились обмениваться знаниями в области потенциального применения промышленных строительных заготовок в мирной жизни. Но пройдет еще десятилетие, прежде чем советские архитекторы снизойдут до заготовок заводской сборки и до сопутствующей им модернистской эстетики и найдут им применение в таких масштабах, в каких они использовались в первые послевоенные годы в Западной Европе и в США. Американская же тяга к модернизму сохранится еще многие десятилетия и в итоге вымостит широкую дорогу интернациональному стилю, расцвет которого начнется в США после 1945 года[326].

В послевоенные годы для советской архитектуры был характерен неоклассический стиль, одновременно возрастал интерес к национальным, народным традициям. Однако стойкое пристрастие советских зодчих к традиционным стилям не мешало им применять современные строительные методы и материалы заводского производства. Большинство советских архитекторов просто не видели никакого противоречия между неоклассическим подходом к проектированию и использованием новейших строительных методов. Более того, доктрина социалистического реализма, принятая в середине 1930-х годов, даже предписывала совмещать современные технические достижения с верностью классическим формам. В 1930-е годы советские архитекторы принялись организованно черпать вдохновение в «лучших образцах» классического прошлого, параллельно используя новые достижения строительной отрасли. Московская улица Горького (Тверская), в 1930-е годы предпоследний оплот сталинского классицизма и высокой культуры, была застроена с применением ускоренных конвейерных методов строительства, а также перекрытий, стен и декоративных панелей блочно-сборного типа[327]. Одно архитектурное бюро вполне могло придерживаться сразу множества разных подходов, так что какие-то проекты явно тяготели к классике, а другие – к модерну. Именно так дело обстояло с московской мастерской Дмитрия Чечулина.