Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

В 1944 году Вера Бровченко уже вернулась в Москву и снова трудилась у Чечулина. В последний год войны в его мастерской кипела работа. Некоторые из занятых здесь архитекторов возобновили разработку довоенных проектов, которые пришлось бросить в 1941 году Другим – как и Бровченко – поручили новые задачи, в которых суровые принципы, освоенные в военное время, применялись уже к нуждам Москвы. Проект, которым занималась Бровченко, предусматривал использование гипсовых блоков: по ее словам, так строился «первый в истории Москвы микрорайон»[328]. В 1944 году в Москве уже возобновлялось гражданское строительство, и жилой район, в разработке которого участвовала Бровченко, – на Октябрьском Поле на северо-западе столицы, – стал экспериментом в области быстрого массового возведения малоэтажных домов[329]. Пока осуществлялся этот проект, другие архитекторы занимались решением другой задачи – монументальной и мемориальной. Ленинградский путепровод (вскоре переименованный в мост Победы) стал одним из первых сооружений в Москве, увековечивавших память о войне. Этот мост, спроектированный Чечулиным в сотрудничестве со скульптором Николаем Томским и достроенный еще до окончания войны, был возведен в память о Битве за Москву, состоявшейся осенью 1941 года. Перед въездом на мост вырастали фигуры двух бойцов – мужчины и женщины. Женщина держала в поднятой руке винтовку, рука мужчины указывала на запад, откуда пришли немецкие захватчики[330]. Эти фигуры олицетворяли защитников города, отразивших атаку немцев на советскую столицу, и возвещали ту большую победу, которая вскоре будет одержана и в реальности.

К концу войны советские архитекторы оказались в подчинении у ряда новых государственных учреждений, созданных в силу необходимости в военные годы. Двадцать девятого сентября 1943 года, предвидя масштабные задачи грядущего периода восстановления страны, Президиум Верховного Совета СССР учредил Комитет по делам архитектуры при Совнаркоме СССР. Этот комитет создал более прочные связи между архитекторами и советским государством[331]. Он подчинялся высшему органу государственной власти – Совнаркому СССР (переименованному в 1946 году в Совет Министров, или Совмин). Как это было и в многоуровневой системе творческих союзов, учрежденных в начале 1930-х, этот всесоюзный комитет контролировал разветвленную систему нижестоящих управлений республиканского и городского уровня, а те, в свою очередь, стояли над областными и районными профессиональными объединениями внутри каждой из советских республик. Комитету при Совнаркоме предстояло стать самым главным органом, управлявшим архитектурными учреждениями страны в послевоенный период; с 1943 года ему подчинялась даже Академия архитектуры СССР. В течение первых четырех лет этот комитет возглавлял московский архитектор Аркадий Мордвинов[332]. Он выступал главным посредником между зодчими и властями. Он также курировал работу новых главных архитекторов страны. Пост главного архитектора Москвы с 1944 года занимал Дмитрий Чечулин. Другие выдающиеся московские зодчие были назначены главными архитекторами других городов СССР. Они получили эти назначения в последние месяцы войны вместе с заданием разрабатывать генпланы восстановления городов и управлять их осуществлением[333].