Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

Чтобы разработать новый план реконструкции советской столицы, московские власти должны были для начала оценить удачи (и неудачи) первого Генплана, принятого в 1935 году Прежний Генплан представлял собой всеохватную градостроительную программу: расширение границ Москвы, системы ее водных артерий, транспортной и энергетической инфраструктуры, благоустройство главных магистралей и проспектов. Он задумывался как рассчитанная на 10 лет программа роста и развития Москвы, однако в 1941 году из-за войны начатое пришлось остановить, а потом многое так и оставалось незавершенным. В старый план не вносились никакие коррективы с учетом изменившихся обстоятельств и новых технологий, появившихся уже в послевоенные годы, и до конца 1940-х он оставался руководящим документом для московских планировщиков. Московские небоскребы хорошо вписывались в уже существующую схему, однако с приближением нового десятилетия становилось ясно, что Москва нуждается в разработке нового Генплана.

Вышедшее в феврале 1949 года постановление о создании нового плана реконструкции Москвы не давало планировщикам почти никаких указаний, однако в нем был сформулирован официальный взгляд на Генплан 1935 года: он одобрялся, и упоминалось также, что во многом его задачи оказались «перевыполнены». Строительство Московского метрополитена, расширение газопроводной системы, возведение мостов – все это отмечалось как важнейшие успехи. Заявляя, что «в ближайшие 3–4 года основные задания десятилетнего плана реконструкции городского хозяйства Москвы будут выполнены», государственные и партийные чиновники теперь, в 1949 году, явно воспринимали второй Генплан как программу, которая во многом будет опираться на крепкие основания, уже заложенные выполнением первого Генплана. Этот бравурный тон вполне годился для перепечатки в «Правде», но за закрытыми дверями столичные архитекторы и градостроители предлагали произвести более трезвую оценку того, что действительно было достигнуто с 1935 года.

И вот, принявшись в 1949 году за работу, команда архитекторов и планировщиков очень скоро обнаружила, что обширные части программы 1935 года остались неосуществленными. Работавшие над черновым планом собрали свои находки и рекомендации в брошюры с грифом «секретно», и среди них есть документ под названием «Достижения Генерального плана реконструкции Москвы». Слева в этом документе перечислялись пункт за пунктом все задачи плана 1935 года. Справа же располагались комментарии, пояснявшие, в какой мере выполнен соответствующий пункт. Глядя на эти столбцы, легко было понять, сколько обещаний так и остались на бумаге. Хотя в строительстве метро, прокладке газовых труб и возведении мостов наблюдался прогресс, напротив десятков других пунктов Генплана 1935 года значились пометки «не выполнен», «полностью не выполнено» или «не осуществлено». Некоторые улицы – например, Садовническая набережная – не были вымощены заново, а другие – как часть Волхонки – не были расширены. Знаменитую улицу Горького расширили и застроили, но не до конца. На других столичных магистралях, например, на Ленинградском шоссе и Садовом кольце, работы тоже не были завершены[516]. Городской парк трамваев, троллейбусов, автобусов и такси недотягивал до количественного показателя, обозначенного в качестве цели в 1935 году. А главный объект Генплана 1935 года – Дворец Советов – так и не был построен[517]. Однако для среднестатистического горожанина важнее всего было другое последствие недовыполнения плана – острая нехватка жилья. Из тех жилых площадей, о которых говорилось в Генплане 1935 года, удалось построить лишь 20 %[518]. Со строительством больниц и школ дело обстояло еще хуже.

По мере того как обретал очертания второй Генплан, городские власти пытались наверстать упущенное время. Главным стержнем послевоенной программы реконструкции стало жилищное строительство. В предварительных рекомендациях архитекторы, работавшие над новым планом, призывали построить 115 тысяч новых квартир лишь за первые пять лет, а к 1959 году довести их количество до 300 тысяч[519]. Хотя это, конечно, не может сравниться с размахом кампании жилищного строительства, во всесоюзном масштабе развернутой Никитой Хрущевым в 1957 году, во втором сталинском Генеральном плане реконструкции Москвы признавалось, по крайней мере, на бумаге, что власти видят самую безотлагательную потребность столицы – потребность в жилье[520]. В марте 1950 года Хрущев в качестве нового первого секретаря Московского горкома партии выступил с речью о новых шагах к созданию второго Генплана. Будущий лидер страны объявил: «Жилищное строительство выдвигается сейчас как одна из важнейших задач партийных и советских организаций»[521].