Москва монументальная. Высотки и городская жизнь в эпоху сталинизма

В этом решении, предложенном Винокуровым, отразилась советская действительность с ее особым социальным расслоением, когда принадлежность к привилегированной группе означала доступ к товарам и услугам, предоставляемым государством. Однако предложение Винокурова, как выяснилось, не соответствовало букве закона. После изучения чернового варианта решения, присланного из УСДС, Соколов посовещался с юристом из своего министерства и получил ответ, что проект данного документа «находится в противоречии… с действующим законодательством»[552]. В решениях государства, принимавшихся в 1930-е годы, были обнаружены прецеденты, защищавшие права всех без исключения жильцов на получение в качестве компенсации нового жилья[553]. Предложенный Винокуром вариант также оказался несовместим с советскими нормами в том, что выделял ветеранов и членов их семей в особую общественную группу. Если бы все это происходило несколькими годами (или даже месяцами) раньше, его могли бы счесть справедливым – и в самом деле, в вышедшем в мае 1949 года распоряжении УСДС о переселении жителей из домов на Ленинских горах, где собирались строить небоскреб, ветераны войны и члены их семей тоже выделялись в особую общественную группу[554]. Но, как отмечает Марк Эделе, после массовой демобилизации в 1948 году советское государство прекратило предоставлять ветеранам особые привилегии[555]. Так что составленное Винокуровым распоряжении о переселении пришлось переписывать.

Когда в августе 1950 года вышло окончательное постановление Совета Министров СССР о переселении жителей Зарядья, они уже не подразделялись ни на какие группы, более или менее привилегированные. В итоге никому из жителей не предлагали денежного возмещения – всех ожидало переселение в новостройки с предоставлением жилплощади, равной той, которую они занимали раньше. (Хотя в соответствии с законом, это новое жилье не должно было превышать санитарную норму в 9 квадратных метров, притом что на человека должно было приходиться не менее 5 квадратных метров.) Кроме того, в постановлении говорилось, что для переселяемых жителей Зарядья новое жилье будет строиться и в черте Москвы, и в близлежащих поселках – Кунцеве на западе и Текстильщиках на юго-востоке[556]. После того как в вопрос о компенсации внесли ясность, сотрудники УСДС могли приниматься за дело: им предстояло расселить почти 10 тысяч жителей Зарядья.

Пока Винокуров и Соколов обсуждали эти вопросы, начальники строительства в УСДС решали, как им сносить Зарядье. В марте 1950 года они составили карту района (илл. 5.5). На ней было видно все, что к тому моменту оставалось от него: кривые улочки, тесные переулки, уводящие в лабиринт связанных между собой дворов, хаотично стоящие дома – все это было обозначено на карте красным, синим, желтым и зеленым цветами. Разные цвета указывали на очередность сноса. Жители Зарядья не были изображены на этой карте, однако их судьбы все равно были привязаны к помеченным разными цветами зонам. Тех, кто жил в домах первой и второй групп (обозначенных красным и синим), должны были переселить в декабре 1950 года. Жителям домов из третей и четвертой групп (зеленых и желтых) предстояло оставаться в старых домах и после начала строительства поблизости. Такой порядок представлялся «целесообразным», как написали в начале 1950 года руководители стройки, так как позволял перенести на более поздние сроки переселение 3 445 человек, продолжавших жить в Зарядье[557].

Илл. 5.5. Грегори Т. Вулстон. Воспроизведение карты переселяемого района Зарядье, составленной в 1950 г. На основе оригинального цветного документа, хранящегося в РГАЭ. (Ф. 9510 Оп. 1. Д. 107. Л. 163)

А вот сами обитатели домов из третьей и четвертой групп, не видели ничего «целесообразного» в необходимости оставаться в ветхом жилье, к тому же оказавшемся внутри строительной площадки. В мае 1952 года жители Зарядьевского переулка из домов № 3, 4, 5 написали коллективное письмо Сталину с вопросом, когда же их переселят. Они спрашивали: «Когда, наконец, мы вздохнем в настоящем людском жилище»?[558] Эти люди жили в коммунальных квартирах примерно в таких же условиях, в каких в послевоенные годы прозябали в Москве очень многие, но у них не было даже общей кухни, отсутствовало отопление, и на всех соседей, занимавших около 30 комнат, имелась всего одна уборная и один умывальник[559]. Авторы коллективного письма Сталину сообщали, что полы в их домах прогнили, трубы протекают, а от вечной сырости и недостатка солнечного света у людей сильно портится здоровье – вплоть до заболевания туберкулезом. С тех пор как началось строительство небоскреба, бытовые условия заметно ухудшились – ведь стройка идет прямо у них под окнами. Шум стоит невыносимый, канавы, ямы и электрические провода представляют опасность для детей, повсюду оседает сажа, а на стройплощадке уже двое рабочих насмерть отравились газом.