В своем письме эти граждане жаловались на В. М. Брежневу – сотрудницу МВД, которая получила отдельную квартиру. Еще они жаловались на служащего УСДС товарища Петракова – его переселенцы обвиняли во взяточничестве, но тут же предупреждали, что «дело оказалось не в одном товарище ПЕТРАКОВЕ. Этой болезнью заражен весь аппарат руководства УСДС»[587]
. Но больше всего нареканий вызвал у этих жителей Кунцева чиновник, отвечавший за переселение, – Е. П. Попов. Он вел себя грубо, держался заносчиво, дурно обращался с жителями Кунцева, но, хуже того, он отдал своему брату (недавно приехавшему в Москву с Урала) квартиру, предназначавшуюся для московских переселенцев. «Наша Партия и наше Правительство проявляют повседневную заботу и чуткость к переселенцам, создавая им все условия для улучшения быта, но отдельные „чиновники“ из УСДС, как тов. ПОПОВ, извращают и опошляют столь важное государственное дело»[588]. Мало того, что новоявленных обитателей Кунцева против их воли превратили из горожан в «загородных жителей», у них на глазах еще и происходило несправедливое распределение жилья, подрывавшее закон и порядок. Наверное, авторов этого письма несколько утешило известие о том, что за неправомерные действия в Кунцеве Е. П. Попова исключили из партии[589].Пока одни граждане пытались искоренять коррупцию среди государственных служащих, другие писали советскому руководству письма, где привлекали внимание к более приземленным сторонам нелегкой жизни на окраинах. В июле 1952 года Берия получил письмо от майора Рекина, который поселился в Кунцеве и своими глазами наблюдал за застройкой и развитием этого района. Свое послание Рекин начал с похвал: «Сделано большое государственное дело, тысячам москвичей, переселяемым из Зарядья, предоставлены новые жилые дома, комнаты и отдельные квартиры со всеми удобствами»[590]
. Рекин описывал новый жилой квартал в Кунцеве – с асфальтированными улицами и тротуарами, зелеными газонами, прачечными, новым кинотеатром. «Трудящиеся, проживающие в этом новом поселке, благодарят Партию и Правительство за внимание и создание им хороших условий в связи с переселением», – заверял своего адресата Рекин[591]. Но была одна неприятность: слишком далеко добираться до железнодорожной станции, откуда можно уехать в Москву. «Новый поселок стоит как остров вдалеке от платформы, – писал Рекин, – и чтобы пройти из поселка к платформе и обратно, нужно иметь спецобувь (мужчинам резиновые сапоги, а женщинам – высокие боты)»[592]. По словам автора письма, доехать в Москву из Кунцева в чистой одежде было почти невозможно. Все это очень негигиенично, да «подчас просто стыдно появляться в Москве в таком виде»[593].Непролазная грязь в жилых пригородах Москвы вызывала беспокойство не только у жителей этих новых поселков и окраинных районов. В конце 1952 года к Берии обратились медики, работавшие в Кунцевском районном отделе здравоохранения. Начальник отдела направил Берии просьбу, чтобы Министерству здравоохранения позволили вмешаться в строительство, ведущееся в Кунцеве, для решения важных санитарно-гигиенических вопросов. Дело в том, что хотя в новом поселке уже достраиваются школа, детский сад, ясли, Дом культуры, баня и прачечная, строительство поликлиники много раз откладывалось. Тем временем обустроили временный медпункт на четыре койки, но этого категорически недостаточно. Берии доложили, что жители Кунцева массово жалуются на отсутствие полноценной больницы для лечения туберкулеза, дизентерии и других серьезных заболеваний. В этом недосмотре при строительстве поселка медицинские чиновники винили Александра Комаровского – наделенного большими полномочиями начальника УСДС, который руководил строительством сразу двух высоток – в Зарядье и на Ленинских горах[594]
. Служащие отдела здравоохранения, видевшие, что больные лишены доступа к медицинской помощи, не могли сдержать негодования: «Строить жилые дома, но совершенно не строить социально-культурные учреждения в огромном новом поселке, оставлять детей трудящихся без обслуживания невозможно и несправедливо»[595].