Москва Первопрестольная. История столицы от ее основания до крушения Российской империи

Опять потянулись бесконечные минуты. Картина та же, но нервы достигли высшей степени напряжения. Оставалось две минуты… Никакого ответа. Осталась минута. Из здания послышался шум. Все затаили дыхание. «Ура!» – пронесся по зданию крик революционеров. Все поняли, что они решились умереть. Срок истек. «Горнист! – раздался среди гробовой тишины резкий голос Рахманинова. – Сигнал!» Пехотный горнист подбежал к зданию, растворил входные двери в угловом фасаде, из которых выходили депутаты, и труба его, как это и всегда бывает, сначала зашипела, потом издала еще более неприличные звуки и, наконец: «Тра-та, трата-та, трата-та-та…..» – гулко пронесся по зданию первый сигнал. Никто не шевелился. Эхо, очень далекое, пронеслось ответом по морозному воздуху. Прошло минуты две. «Второй!» – раздалась команда. «…..Та-та!» – умер последний звук. Гробовое молчание. Из дома ни звука!.. Еще три минуты. Может быть, одумаются в последний момент. Но и эти минуты протекли в зловещей тишине и напряженном молчании. Нужно тебе сказать, почему войско не было введено в здание и их не взяли простым приступом. Дело в том, что при входе была большая площадка, забаррикадированная скамьями, партами, вешалками и т. п. хламом, через который с трудом можно было пробраться двоим. Кроме того, лестница шла вверх двумя маршами, под тупым углом, подвергая, таким образом, страшному обстрелу всю нижнюю площадку. Ввиду этого Рахманинов отказался от атаки и предпочел бомбардировку.

Последний сигнал был сыгран, и звуки его еще не успели замереть, как раздалась отчетливая команда: «По окнам второго этажа, рота, пли!» Залп, звон битых стекол, и град пуль из окон были ответом. Я понял, что, не бывая на войне, я имел случай участвовать в бою. Пули свистели кругом. «Орудиями!» – скомандовал Рахманинов. Их было две конных и две артиллерийских бригады. Командовал взводом молодой подпоручик. Первое орудие он навел на угловой фасад, второе на одно из окон. Стояли они во дворе. «Первое, – протяжно и звонко скомандовал подпоручик, – пли!» Передать словами невозможно того впечатления, какое произвел на нас орудийный выстрел из такого каменного колодца, в котором мы находились. Все внутренности от ужасного сотрясения воздуха были встряхнуты. Городовые в ужасе, зажав уши, бросились назад. Страшный треск ударившегося на расстоянии, не превышавшем восьмидесяти-ста шагов, снаряда о каменную стену, падение стекол и крики из здания. «По окнам третьего этажа, рота, пли!» Еще залп. «Орудие, второе, пли!» Град выстрелов из здания, стоны раненых солдат и городовых. Кровь. Крики. Страшное озверение солдат, увидевших павших товарищей. Вдруг одно из окон осветилось, и оттуда полетела ракета. «Бомба, бомба!» – раздался крик. Взрыв подтвердил это предположение. Молодой подпоручик приказал навести на это окно орудие. В перерыве между залпами свет в том же окне опять осветил человека, бросающего ракету. Но прежде взрыва грянуло орудие. Непосредственно за ним разорвавшейся бомбой убило прапорщика Самогитского полка. Великолепный орудийный выстрел, как мы узнали потом, заставил бомбиста смертью заплатить за это. Он был убит гранатой, выворотившей ему весь живот. Вероятно, это обстоятельство произвело на всех потрясающее впечатление; через некоторое время послышались крики: «Сдаемся!» Залпов я не считал, а орудийных выстрелов было двенадцать: как я узнал потом – семь гранат и пять шрапнелей. Стрельба прекратилась, осажденные стали выходить.

Разбитый малый Николаевский дворец в 1917 году

Между прочим, забыл тебе сказать, что мое предположение о подкреплении подтвердилось. Мы были несколько раз атакованны с обоих концов Мыльникова переулка и со стороны Чистых прудов. Но все атаки были вовремя отражены драгунами, которыми Рахманинов командовал с гениальной распорядительностью. Если бы не он, то мы несколько раз были бы перебиты. Был еще один ужасный момент, когда нас и уже сдавшихся и взятых под конвой осажденных по недоразумению атаковал со взводом драгун корнет Соколовский со стороны Чистых прудов.

Катастрофа опять была предупреждена лихостью Рахманинова, который один побежал навстречу несшимся драгунам; махая шашкой и ревя: «Остановитесь!», он действительно остановил их. Жертв было немного, о количестве их ты знаешь из газет. В здании пробита большая брешь. Несколько осколков я взял оттуда и принес домой. Память! Несколько бомб было подобрано на улице неразорвавшимися, и вынесено из здания тринадцать.

Масса оружия – винчестеры с продовольственным магазином, маузеры, парабеллумы, браунинги… Неисчислимое количество патронов. Однако, до составления протокола пистолеты были растасканы городовыми, а может быть, и нижними чинами, так что официально их показано очень немного.