Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит —
Летят за днями дни, и каждый час уносит
Частичку бытия, а мы с тобой вдвоем
Предполагаем жить… И глядь – как раз – умрем.

На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля —
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальную трудов и чистых нег.

(«Пора, мой друг, пора!..», 1834)

Вслед за Пушкиным о покое мечтали многие – как в стихах, так и в прозе, в частности Лермонтов: «Я ищу свободы и покоя! / Я б хотел забыться и заснуть!» («Выхожу один я на дорогу…», 1841).

И Блок:

«Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит.

Это – предсмертные вздохи Пушкина, и также – вздохи культуры пушкинской поры.

На свете счастья нет, а есть покой и воля.

Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, – тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл» («О назначении поэта», 1921).

А также Гумилев:

Нежно-небывалая отрада
Прикоснулась к моему плечу,
И теперь мне ничего не надо,
Ни тебя, ни счастья не хочу.

Лишь одно бы принял я не споря —

Тихий, тихий золотой покой…

(«Нежно-небывалая отрада…», 1918)

И Розанов: «Я не хочу истины, я хочу покоя» («Опавшие листья», короб 1-й).

Дрожь не удовлетворяла и пророков древности: «Сердце мое трепещет; дрожь бьет меня; отрадная ночь моя превратилась в ужас для меня» (Ис. 21: 4).

46.13Пронеси, Господь… —

Реминисценция молитвы Иисуса в Гефсиманском саду: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня» (Мк. 14: 36).

46.14«Беги, Веничка, если сможешь, беги, ты убежишь, они совсем не умеют бегать!» —

Форсирование мотива «встань и иди» – см. 26.17.

46.15 C. 111. …я полетел в ту сторону, куда смотрел князь Дмитрий Пожарский… —

На памятнике Мартоса в его современном расположении (изначально он был установлен непосредственно у Кремлевской стены) у фасада храма Василия Блаженного стоящая фигура Минина с поднятой правой рукой развернута в сторону Кремля, а сидящая фигура Пожарского обращена к Минину лицом. Таким образом, Пожарский смотрит в сторону, противоположную Кремлю, – на восток, то есть туда, где находится Курский вокзал. По направлению же взгляда Минина обычно двигались партийные функционеры: со стороны Старой площади, где располагался ЦК КПСС, через ворота Спасской башни в Кремль, на территории которого находятся правительственные учреждения.

47. Москва – Петушки. Неизвестный подъезд

47.1 C. 111. Неизвестный подъезд. —

Название главы вызывает ассоциации с могилой – через Могилу Неизвестного солдата в Александровском саду близ Кремлевской стены (могила была открыта 3 декабря 1966 г.). Здесь замыкается кольцевая композиция поэмы (4.17). Цикличность вхождений в подъезд одного и того же дома и подъемов по лестнице связана с Раскольниковым: «Дойдя до поворота во вчерашнюю улицу, он с мучительною тревогой заглянул в нее, на тот дом» («Преступление и наказание», ч. 2, гл. 1); «Он поднял голову и увидал, что стоит у того дома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не проходил. Неотразимое и необъяснимое желание повлекло его. Он вошел в дом <…> и стал подниматься по знакомой лестнице в четвертый этаж. На узенькой и крутой лестнице было очень темно. Он останавливался на каждой площадке и осматривался с любопытством. <…> Поколебавшись немного, он поднялся по последним ступенькам» (ч. 2, гл. 6).

47.2 C. 111. …до самого последнего мгновения я еще рассчитывал от них спастись. И когда вбежал в неизвестный подъезд и дополз до самой верхней площадки и снова рухнул – я все еще надеялся… «О, ничего, ничего, сердце через час утихнет, кровь отмоется, лежи, Веничка, лежи до рассвета, а там на Курский вокзал… Не надо так дрожать, я же тебе говорил, не надо…»