Москва подземная. Крона и корни великой тайны

Горят свечи, теплятся лампадки домовой церкви. Тьма забытья больше не властвует над этой землей. В поминальной молитве слышится сострадание даже к тем, кто сам не знал сострадание к ближнему… Как сказал владыка Тихон, епископ Видновский, на митинге, посвященном годовщине освящения храма: «Жертвы репрессий несли свой подвиг, страдая за правду».

Это нельзя назвать захоронением…

Первый выстрел на Бутовском полигоне был произведен 8 августа 1937 г. Сохранившиеся расстрельные списки свидетельствуют, что в тот день был ликвидирован, как пишется в сухих циничных протоколах, 91 человек. Этому дал начало июльский приказ Ежова, тогдашнего главы НКВД. Правда, и раньше местные жители слышали отдельные выстрелы. Но поначалу это никого не удивляло – кругом леса, может, охотники заняты свои делом. Когда бухающие звуки выстрелов участились, стали догадываться, что рядом происходит что-то ужасное. Ходили даже слухи, что из-за высокого сплошного забора, ограждавшего спецполигон, доносились крики и стенания, раздавались мольбы о помощи. Ночные воронки и крытые автозаки, мчавшиеся от станции в глубь леса, подтверждали страшные догадки… Адская машина только набирала обороты.

Одна из сотен тысяч безвинных жертв

На этом спецобъекте, как принято ныне называть Бутовский полигон, мы оказались солнечным осенним вечером 2010 г. Шли от автобусной остановки вдоль дощатого коричневого забора, сплошного, строгого. Говорят, его установили в середине 1950-х гг., кроме чекистов, здесь тогда никто не бывал – то была их вотчина. Стенд, перечеркнутый нарисованной колючкой, указывал о зловещем прошлом. Но к чему ещё колючая проволока поверху ограждения? Чтобы придать убедительности воссозданной реальности? Возможно… Ведь храм, часовня, разобранная до фундамента хозяйственная постройка, памятный знак и многочисленные кресты лишь благостно настраивают душу. Кругом зелень, солнце, птички суетятся возле подвешенных к деревьям кормушек. А нужно, чтобы волосы вставали дыбом… И экспозиция должна соответствовать. Ведь это такой же страшный символ, как Бухенвальд, Освенцим, Катынь…

А так, попадая на территорию, исчерченную вытянутыми ровными грядами, идешь словно по парку. А ведь это могильные возвышения, аккуратно приведенные в порядок на месте погребальных рвов. Вряд ли расстрельные ямы выкапывались под линейку… Тогда зачем такая геометрическая педантичность?.. Ведь подобная реконструкция удаляет от страшного восприятия того времени.

То, что открывалось глазам археологов и исследователей в 1997 г., когда по благословению святейшего патриарха производились раскопки, не поддаётся спокойному описанию. Спрессованные с землей и известью, которой засыпали трупы, скелеты лежали вповалку, вперемешку. Как в скотомогильнике, если кто может себе это представить.

На вскрытии захоронений присутствовали квалифицированные специалисты: археологи, тафологи, судебно-медицинские эксперты, знатоки промышленных тканей и обуви, специалисты по огнестрельному оружию. По одежде определялся пол и возраст расстрелянных, время приведения приговора в исполнение – в основном поздней осенью и зимой. Профессионалы считают, что опознание тел возможно, но это очень трудоёмкий и дорогостоящий процесс. А братских могил не один десяток. Но это не настоящие захоронения. Христиане так не хоронят. Вот уж действительно «как бешеных псов», по цинично-хлёсткому замечанию главного сталинского юриста Вышинского. Считается, что все убиенные на Бутовском полигоне не похоронены по сей день.

Впрочем, до сих пор нет единого мнения, нужно ли тревожить эти многоярусные останки. Но кто – против? Не те ли, кто ещё надеется утаить правду того времени?.. Впрочем, идентифицировать отдельные останки сейчас просто невозможно: казненные лежат столь плотно, что проводившие недавно раскопки археологи на 12 м2 обнаружили останки 149 человек. Все без каких-либо опознавательных знаков…

Расстрельные списки

– Наверное, это даже к лучшему, – говорит отец Кирилл. – В этих рвах – 60 различных национальностей, десятки вероисповеданий, сотни профессий. Смерть раз и навсегда объединила их всех – профессоров и рабочих, православных и мусульман, верующих и атеистов… Так мы за них и будем молиться – как за весь многострадальный народ…