Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

В связи с переводом столицы на осадное положение было принято решение вывезти из неё государственную казну и великокняжескую семью. Первоначально предполагалось эвакуировать обеих великих княгинь (мать Ивана III Марию Ярославну и его жену Софью Фоминишну), а также малолетних детей великого князя. Однако, по всей видимости, отъезд великих княгинь вызвал ропот в народе, как это было в 1382 г. во время нашествия Тохтамыша: «Царь 1-е Серпуховъ сожже, и поиде къ Москве; людие сташа вечемъ, митрополита и великую княгиню ограбиша, и одва вонъ изъ града пустиша»573. Похожие события разыгрались в Москве и в июле 1445 г., когда Василий II попал под Суздалем в плен к татарам: «Княгини же великие изъ града выступиша на посадъ, горожане же въ велицей тузе и въ волнении бяху въ себе… Чернь же худые люди шедше биша челомъ великой княине Софьи и Марии и прочимъ, сидели имъ съ ними, или камо хотять и те бежати? Княини же великая Софиа и княини великая Мария съ прочими княинями обещашеся сидети съ ними въ осаде»574.

По этой причине церковные иерархи обратились с просьбой к матери Ивана III Марии Ярославне (инокине Марфе) остаться в городе: «А княгини великие тогды из града вышлы: и княгини великая Марфа, мати князя великого, и великая княгини Софья. И митрополит Геронтеи да архиепископъ Васьян Ростовскии, да владыка Прохоръ Подрельскии начаша бити челом великои княгине Марфе, чтобы ся возратила къ Москве во град, чтоб не оставила православного христьянства. Княгини же великая Марфа послушав молениа их и не презри слез их, и возратися во град, положа упование на Бога и на пречистую матерь его, и на чюдотворцов Петра и Алексея. Во граде же бысть немала радость о возращении великиа княгини»575. Софья Фоминишна вместе с детьми и казной отправилась на Белоозеро: «А княгини великая Софья поиде з детми своими и со всеми людьми къ Дмитрову и оттоле въ судех к Белуозеру»576; «А свою великую княгиню Римлянку и казну съ нею посла [Иван III] на Белоозеро»577.

Перед возвращением на театр боевых действий великий князь получил благословение у глав Русской церкви: «Князь же великии повеле пречистои молебен пети, вшед во церковь. И нача пред образом всемилостиваго Спаса плакатися и пречистои его матери, и чюдотворцеву гробу, прося помощи и заступлениа Русскои земле и всему христьянству. Благословять его митрополит Геронтии и архиепископъ Васьян Ростовьскии, и вси епископи. Князь же великии взем благословение от митрополита и от владыкъ и давъ милостыню велику, и поиде противу царя Ахмата, взем Бога на помощь, со всеми своими силами»578.

В Москве Иван Васильевич пробыл три дня и покинул её 3 октября: «Князь великии поиде съ Москвы противу царя къ Кременцу въ 3 октября»579. Движение Ахмата к Угре вызвало необходимость перенесения великокняжеской ставки. Теперь она была размещена в Кременце (ныне поселок Кременск) на реке Луже, в 40—50 км от Угры. Лужа и Протва, в которую она впадает, представляли собой второй естественный оборонительный рубеж на пути от Угры к Москве. По-видимому, с собой Иван III привёл дополнительно набранные в Москве полки, которые были направлены к месту боевых действий: «И пришед ста на Кременце с малыми людми, а людеи всех отпусти на Угру къ сыну своему великому князю Ивану»580. Во главе войск, оборонявших переправы через Угру, стояли князья Иван Иванович и Андрей Васильевич: «А сынъ князя великого князь велики Иванъ Ивановичь и братъ великого князя князь Андреи Васильевичь меншой сташа на Угре противу царя съ многымъ воиньствомъ»581.

Пока Иван III ездил в Москву, Ахмат продолжал движение на запад, достигнув в конечном счёте города Воротынска, который располагался в литовских владениях на правом берегу Оки, близ впадения в неё Угры. Там он рассчитывал соединиться с литовскими силами, но его расчёты не оправдались: «Царь же Ахматъ поиде съ всеми своими силами мимо Мченескъ и Люботескъ и Одоевъ, и пришедъ, ста у Воротынска, ожидая королевы помощи; а король самъ къ нему не поиде, ни силы своея не посла, понеже убо быша ему свои усобици»582.