Москва против Орды. Дюжина ножей в спину евразийству

Даже в тех редких случаях, когда евразийцы обращаются к русским письменным памятникам в попытке доказать отсутствие на Руси вражды к Орде, ближайшее рассмотрение таких памятников их опровергает. Хорошим примером того, как евразийцы искажают смысл источника, служит «Повесть о Петре, царевиче Ордынском», в которой рассказывается об обращении ростовским епископом Кириллом в православие родственника хана Берке. Согласно евразийцам, это должно свидетельствовать о комплементарных отношениях между Русью и Ордой. Однако посмотрим, что на самом деле говорится в повести: «Некто же отрокъ, брата царева сынъ, юнъ сый, предстоя пред царемъ всегда, слыша поучениа святаго владыкы, умилися душею и прослезися. Выходя на поле уединяяся и размышляа: „како си веруют цари наши солнцу сему и месяцу, и звездамъ и огневи? И кто сей есть истинный Богъ?“ Размышляа, акы древний Аврамъ. От благаго корене и леторасль блага, а съй отрокъ – от злаго корене леторасль блага»969. Смысл сказанного в том, что царевич Пётр стал доброй отраслью от злого корня. Орда – злой корень, и несмотря на противоестественное появление на нём доброй отрасли корень этот не перестаёт быть злым.

Ещё одним из любимых евразийцами аргументов в пользу существования «симбиоза» между Русью и Ордой является именование в ряде русских летописей хана Джанибека «добрым царём». К сожалению, в чём именно заключалась его «доброта», летописи не уточняют. Джанибека, конечно, по ордынским меркам можно считать примерным семьянином – при вступлении на престол он убил всего лишь двух своих братьев (для сравнения, его сын Бердибек убил отца и 12 братьев, в том числе одного своего 8-месячного брата разбил о землю). Но вряд ли даже этого исключительного для Евразии братолюбия было достаточно, чтобы русские сочли Джанибека добрым.

Никаких благодеяний Джанибека в отношении Руси летописи тоже не отмечают – более того, он, похоже, единственный хан времён расцвета Орды, ограничивший или пытавшийся ограничить права Русской церкви и притеснявший её главу: «Того же лета [6850] прииде изо Орды отъ царя Чанибека Феогнастъ, митрополитъ Киевский и всеа Русии, ходилъ о причте церковнемъ, имаше бо и митрополитъ и епископы ерлыки на своя причты церковныа отъ царей Ординскихъ… Царь же проси у митрополита полетныхъ даней; митрополитъ же не вдадеся ему въ таковая. Царь же про то дръжа его въ тесноте, митрополитъ же царю, и царице и княземъ роздаде 600 рублевъ; и тако отпусти его царь со всеми его сущими на Русь, и прииде здравъ со всеми своими»970; «В 1342 г. Джанибек-хан, выдав Феогносту новый ярлык, ограничил права духовенства, он „попытался ввести новый порядок в отношения ханской власти к Русской церкви“ (Приселков М. Д. Ханские ярлыки русским митрополитам. Пг., 1916. С. 72). Его ярлык говорил лишь о свободе от пошлин, не упоминая даней, и, как следствие, не содержал ссылок на узаконения Чингисхана. Были и другие ограничения: суд митрополита перестал быть независимым, не упоминалась свобода от постоя»971.

Почему же тогда, если верить евразийцам, узнав, что Джанибек умер, русские летописцы назвали этого хана в записи о его смерти «добрым царём»? – Проблема заключается в том, что в записях о смерти Джанибека, сделанных сразу же или вскоре после неё, ни о какой «доброте» нет ни слова. Московская княжеская летопись: «Въ лето 6865… Того же лета Бердибекъ царь въ орде седе на царство, а отца своего убилъ и братью свою побилъ»972; тверская княжеская летопись: «Въ лето 6865… Того же лета царь Чанибекъ взя Мисюрь и посади тоу на царьство сына своего Бердибека, а самъ оуверноуся въсвояси и отъ некоего привидения на поути разболеся и възбесися. И послаша рядьци по Берьдебека, онъ же пришедъ отца оудави, а братью изби, а самъ седе на царство. Сеже есть братью и отца оубивыи и оубиты и оубивыи оба»973; общерусский летописный свод митрополита Киприана, законченный в 1408 г., воспроизводил сообщение о смерти Джанибека из московской княжеской летописи: «Тогожъ лета Бердибекъ Царь въ Орде седе, отца убилъ и братью»974.

Обозначение Джанибека как «доброго царя» впервые появляется в общем протографе Софийской I и Новгородской IV летописей: «В лет (о) 6865. Взя ц (а) рь Жданибекъ Тиврижкое ц (а) рство… И на ту зиму умре добрыи ц (а) рь Жданибекъ, и седе на ц (а) рстве с (ы) нъ его Бердебекъ, убивъ братовъ своих 12, оканнымъ его предстателем Товлубиемъ. И тогды быст (ь) в Ворде митрополит Алексеи и многу истому приим от татаръ, б (о) жиею помощью и пр (е) ч (и) стыя его м (а) т (е) ре м (о) л (и) твою целъ и здравъ от насилиа поганых выиде на Русь»975; «В лето 6865. Взя царь Жанебекъ Теврижеское царство… На ту же зиму оумре царь Жанебекъ добрыи. Седе на царство сынъ его Бердибекъ, оубивъ братовъ 12, оканнымъ его предстателемъ Товлубиемь. Тогда бысть в орде митрофолитъ Алексии, многу истомоу от Тотаръ приимь; Божиею помощью и пречистыа его Матере молитвою целъ и здравъ отъ насилья поганыхъ выиде в Русь»976.