Москва. Путь к империи

Иван III Васильевич до поры до времени скрывал свою неприязнь к брату, боясь, как бы испуганный Андрей не сбежал от него в Литву, решил действовать наверняка. Осенью брат приехал из своего Углича в Москву. Великий князь радушно встретил его. До позднего вечера они мило беседовали друг с другом, и никто из присутствующих даже подумать не мог о том, что произойдет на следующий день. Впрочем, играть в дружелюбие приходилось еще и потому, что рядом с Андреем всегда были верные ему бояре. Быть может, их боялся великий князь?

На следующий день гостей пригласили на обед. Иван III Васильевич встретил их с улыбкой, был добр и мягок, послал бояр в столовую, а сам взял брата под руку, о чем-то с ним поговорил и якобы по срочному делу вышел в соседнюю комнату. Андрей все понял, но остался спокойным: чему быть, того не миновать. Арестовал его Семен Ряполовский, храбрый князь, одержавший в боях много побед. Он явился в комнату со свитой и, не скрывая чувств своих, со слезами на глазах объявил волю государя. Человек он был неглупый, хороший, но заключил под стражу брата Ивана III беспрекословно. С Андреем расправились сурово: его удел был присоединен к великому княжеству, а сам узник скончался в темнице в 1493 году.

Бориса великий князь пожалел, видимо, понимая, что тот без брата не представляет собой никакой опасности для трона. Этот спокойный человек ушел через три дня в Волок, но Андрея он пережил ненадолго.

В 1492 году войной с Литвой начался новый период правления Ивана III Васильевича. Но перед тем как рассказать о перипетиях того сложного времени, следует поведать о делах московских с 1482-го по 1492 год.

Итальянские зодчие

Возведенный Аристотелем Фиораванти Успенский собор возвышался над старыми и новыми строениями Кремля и всей Москвы, и любому человеку, мало-мальски чувствующему красоту рукотворную и земную, бросалась в глаза дисгармония неудачного сочетания величественного здания храма и окружавших его низких ветхих построек. Впрочем, все понимали, что Успенский собор строился «на вырост» Москве — он должен был положить начало новой архитектуре, задать новый масштаб городу. Иван III замыслил крупные строительные работы не только на Боровицком холме, но и в других районах. Но не хватало на Руси, истрепанной ордынским присутствием, внутренними раздорами да волнами чумы, своих мастеров. Аристотеля же Иван III «перебросил» на важнейшее для того времени дело: поручил лить пушки и колокола. Ему нужны были пушки — для побед, колокола — для душевной радости.

Великий князь посылал людей в Италию и к немцам с приказом привозить оттуда мастеров. Время шло быстро, а чужеземные зодчие, инженеры, художники думали долго. Пришлось задействовать псковских строителей. 6 мая 1484 года они по заказу Ивана III начали возводить в Кремле на месте старого дворцовый храм Благовещения. Он строился пять лет. В тот же год мастера из Пскова начали строительство митрополичьей церкви Ризположения, а 31 августа 1486 года ее уже освятили.

В 1485 году итальянские зодчие начали возведение кремлевских стен и башен. Строительство этого сложного архитектурного и фортификационного сооружения осуществляли приезжавшие в разное время в Москву Марко Руффо (Марк Фрязин), Антонио Джиларди (Антон Фрязин), Пьетро Антонио Салари (Петр Фрязин) и Алоизо ди Каркано (Алевиз). Десять лет понадобилось мастерам, чтобы закончить работу. Кремлевские стены и башни явились не только великолепной огранкой еще не вполне сформировавшегося комплекса на Боровицком холме, но и господствующей над городом высотой, ядром новой Москвы. Забегая чуть вперед и выходя за временные рамки рассказа об Иване III Васильевиче, следует напомнить, что окончательное архитектурное оформление крепости на Боровицком холме завершилось в 1508 году сооружением глубокого рва, выложенного белым камнем и кирпичом «со стороны торга и Красной площади», а со стороны Неглинной — устройством прудов, «из которых по рву Неглинная была соединена с Москвою-рекою, так что крепость со всех сторон окружилась водою и Кремль стал островом».