Москва. Путь к империи

А уж как уверен был в себе Василий Грязной! Одно слово — близкий слуга, добросовестный опричник. Именно ему доверил Иван IV важное дело, дал отряд лучших воинов и отправил в 1573 году в степь с заданием захватить языков у татар. Крымские татары принесли много бед русским, трудно бороться с неуловимыми, прекрасно знавшими степь налетчиками! В тот век на мировых рынках хорошо шел русский раб, работящий мужик, покладистый, да и сноровистые, незаменимые в доме бабы русские стоили дорого. Нравилось татарам торговать награбленным добром и русским рабом. Иван IV пытался разными способами оградить соотечественников от повальной беды, грозящей им с южных степей: и дань платил, лишь бы крымцы не терзали Русь набегами, и воевал. Ему очень нужны были языки. Хотел он знать о положении дел, о связях степного врага.

Василий Грязной готов был послужить царю-батюшке верой и правдой. Но герою-опричнику не повезло, не взял он языка. Неопытный в серьезных военных делах, он попал в ловушку, принял бой с огромным войском противника, дрался зло и смело: все бы на свете опричники позавидовали ярости, с какой рубил он налево-направо татар. Но ни один полководец не похвалил бы Василия Грязного — военачальника. Слишком беспечно действовал он в степи, как настоящий опричник, власть имущий, царем прикрытый, законов государства и Божеских законов не признающий.

В степи этого мало. Татары окружили отряд русских, многих порубили, многих взяли в плен, налетели на Грязного. Как он дрался! Копье сломал, застрявшее в груди врага, выхватил у мертвого саблю, продолжил бой, сабля раскололась, будто сухая ветка березы, схваченная на излом. Только руки остались у бойца и… зубы, хорошее оружие у озверелых, привыкших к людской крови опричников. Грязной хватал крымцев, кусал в шею, до смерти закусал шестерых (вот где опричная хватка пригодилась!), а еще двадцать два человека покалечил своим кусающим оружием. Крымцам, однако, удалось схватить его. Несколько дней пленник приходил в себя, затем написал письмо царю. Очень бодрое. Я, раб и друг твой, верный опричник, лучший помощник, порешил в бою несть числа татар, потом шестерых закусал насмерть, многих покалечил. Герой я, друг твой, любимец, со мной тебе и пировалось в усладу, и… Перегнул палку Василий, слишком возвысил, приблизил себя к Ивану. А зачем грозным царям такие слуги, которые могут напомнить повелителю о былых пирах, шутействах и прочих забавах? Разве Грозный разрешил Грязному такие откровения в письмах рассказывать? А вдруг письмо прочитали враги! Разозлился царь, и поиграл он с опричником в переписочку; поглумился над ним, пожелавшим обменяться на крымского военачальника Дивей-Мурзу! То была литературная, изящно оформленная крупным мастером игра в кошки-мышки. Мышка напугалась до смерти, но не скончалась. Кошка устала играть. Грязного выкупили, но больше о нем историки не вспоминают.

С блеском царь разыграл письмо-пьеску к Стефану Баторию, в те годы еще не окрепшему, затем подурачился в послании к Симеону Бекбулатовичу. В Кирилло-Белозерский монастырь он послал развернутое письмо-исповедь, начал которую велеречиво, пересыпал письмо множеством цитат из ученых и библейских книг, постепенно перешел к страстному, сработанному словом упругим, быстрым обвинению, а закончил гневной просьбой о том, чтобы монахи сами научились решать свои проблемы, не надоедали ему…

С церковью считались все русские цари. Особо важную роль она сыграла в биографии Ивана IV Васильевича. В детские годы церковь пыталась воспитывать и обучать царя и во многом преуспела: царь был яростным поборником православия, отстаивал его идеи, хотя часто его личные планы и амбиции шли вразрез с планами митрополитов. Иван IV Васильевич уже в детстве понял, какой могучей силой и властью обладает церковь. На всю жизнь остались в памяти сцены переворотов, в которых активно участвовали митрополиты Даниил, Иосаф, Макарий. Начиная с 1547 года в жизни царя большую роль, как сказано выше, играл протопоп Сильвестр.

Огромное влияние оказывала на него церковь, но не всевластное. Царь есть царь. Я царь, а вы мои подчиненные. Все. В том числе и служители церкви. Вы должны помогать, а не мешать мне. Таковой была его доктрина царской власти. Ее проводил в жизнь Грозный-царь. И чем взрослее, суровее становился он, тем жестче и бескомпромисснее вел себя по отношению к церкви, вынудив ее разрешить ему четвертый, запрещенный канонами христианства брак, а затем и пятый, шестой, седьмой.

В послании в Кирилло-Белозерский монастырь Иван IV Грозный обращается к монахам с удивительным для этого неистового самодержца тактом; чувствуется, что сдержан он от признания за священнослужителями особой власти над ним, он не принуждает, он убеждает их с упрямством несгибаемого логика, используя богатейшие знания жизни и книг.