Москва разгульная

Самым знаменитым «князь-кесарем» «собора» был Фёдор Юрьевич Ромодановский. Пётр звал его «королём» и «пресветлым царским величеством», именуя себя «холопом и последним рабом» князя. Во время отъезда Петра за границу «князь-кесарь» по царскому поручению управлял Москвой, был окружён монаршими почестями и «жаловал» Петру все его воинские звания. После смерти шутовского монарха титул «кесаря» перешел к его сыну Ивану. Жена младшего Ромодановского, Наталья, играла роль русской царицы, облекалась в костюм старинного покроя, принимала с важностью все высокие почести, ей воздаваемые.

Своя иерархия в «соборе» была у женщин. Высшим женским титулом был титул «княжна-игуменья», до 1717 года ею бессменно была Дарья Ржевская, а потом Анастасия Голицына, женщины самых древних аристократических родов. Затем шли «игуменьи», «диаконисы» и «монахуйни» («монахини»). Помимо этого, к участию в соборных действах привлекали жён «служителей Бахуса».

Ни одно из «заседаний» не обходилось без многочисленных придворных шутов, карлов, уродов, пьянчуг и безобразников. Все эти лица носили с одобрения Петра прозвища, которые, по словам историка Ключевского, никогда не смогут появиться в печати. Так, например, у Петра I была нецензурная кличка – Петрохуй, а Бутурлин имел прозвище «князь-папа Ибасса».

Андрей Бесящий (Андрей Матвеевич Апраксин) с нецензурным прозвищем «Починихуй Опраксин». Неизвестный художник

Большинство «шутейных заседаний» собора представляли собой пародии на церковные праздники. Так на первой, строгой, неделе Великого поста «всепьянейший собор» Петра устраивал «покаянную» процессию. «Его всешутейшество» выезжал, окружённый своими сподручниками в вывороченных полушубках, на ослах, волах или в санях, запряжённых свиньями, козлами и медведями. Пьянство среди них именовалось «Ивашкой Хмельницким», а разврат – «Еремкой». Петр I сделал эти богохульные пьяные оргии постоянными. В них принимало участие несколько сот пьяных людей.

«Дьявол, играющий на голове священника, как на волынке». На Руси Петра 1 называли Антихристом, а его любимца Лефорта – Чертушкой

Вот что пишет об этих «богомерзких забавах» богослов протоиерей Лев Лебедев: «…подобные потехи имеют демоническое происхождение. Это подражание бесам, любящим принимать на себя образы различных людей или животных… люди очень точно узнали и почувствовали ДУХ петровских нововведений, определив его как дух АНТИХРИСТОВ». Возможно поэтому, самодержца на Руси называли Антихристом, а его любимца Лефорта – Чертушкой, как демона рангом пониже.

Самым ярким и знаменитым «кощунственным развлечением» Петра I стало новоселье в новом роскошном дворце, который государь подарил своему любимцу, адмиралу русского флота Францу Лефорту. Новоселье в Лефортовском дворце состоялось 21 января 1699 г. Палатный мастер Дмитрий Аксамитов построил нечто невиданное. Расположенный на высокой возвышенности дворец с высокими крышами, украшенными резными гребнями, словно висел в воздухе, создавая иллюзию трех сказочных теремов, слитых в единое здание.

Лефортовский (Петровский) дворец на Яузе, кон. XVII век

Это было великолепное сооружение с большой «парадной палатой» – залом высотой 10 метров и площадью в 300 кв. метров, рассчитанным на 1500 гостей. Это было самое просторное помещение, специально спроектированное для входивших в моду ассамблей. Стены зала, обитые английским красным сукном, были украшены «парсунами» и зеркалами в резных янтарных рамах. Золоченая резьба и изысканная лепнина придавали апартаментам парадность и блеск. Дворец поражал своей «царской пышностью» не только москвичей, но и европейцев. Один из них, певец Филиппо Балатри, был не просто поражен, а растроган: «Мне казалось, – писал он в своих записках, – что Слобода – сестра Флоренции, что я опять на родине».

На новоселье у Лефорта присутствовали: царь, придворные, вельможи, иностранные посланники и служилые иноземцы, всего около трехсот человек. Дворец освятили во имя языческого бога вина и веселья Вакха (Бахуса). По Москве еще долго судачили о том, как «князь-папа» «всешутейего» собора Никита Зотов, освящал новый дворец, прыгая с кадилом, распространявшим вместо ладана табачный дым. На голове у шутовского «патриарха» была жестяная «митра» с изображением Бахуса, посох украшал Амур с Венерой, глиняная фляга изображала панагию, а «евангелием» служил ящик в форме книги, внутри которой находились склянки с водкой. Крестом, которым он раздавал окружающим «благословение», служили перекрещенные табачные трубки.

Всем приглашенным было запрещено покидать его стены в течение трех суток, приказано спать по очереди, сменяя танцующих. Неудивительно, что все закончилось грандиозной попойкой. Богохульники вместе с «православным русским царём» так глумились над церковью, что возмущались даже невозмутимые иноземные послы и чуждые православию служилые иноземцы, в том числе и преданный государю Лефорт.

Пленники судьбы: