Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

Зимин представил Россию второй четверти XV в. как конгломерат княжеств и земель с разными путями развития. Историк писал: «Многочисленные государственные образования представляли три тенденции, или силы, поступательного развития. Первая из них – Новгород и Тверь… Вторую силу составляли Север и отчасти Поволжье, точнее, Галич, Вятка, Углич и Устюг» [Зимин 1991: 200]. Соответственно, к третьей силе принадлежала Москва. Зимин показал противников великого князя носителями иной формы государственности, а не мятежниками. Только Г. В. Вернадский, исследователь, работавший в эмиграции, придерживался подобных выводов, считая, что Юрий Звенигородский и его сыновья предпочитали «федеративную организацию Руси позднего киевского типа верховенству великого князя московского над всеми другими князьями» [Вернадский 1997: 302].

Зимин предложил деление «феодальной войны» на два этапа: 1425–1446 гг. и 1446–1451 гг., подчеркивая значение на каждом из них занятых противниками территорий [Зимин 1991: 198–200]. В его оценках позиция населения признавалась активной: «В борьбе Василия II с галицкими князьями, во всяком случае на первом этапе, т. е. до конца 1446 г., горожане Северо-Восточной Руси поддерживали князя Юрия и его сыновей. Это можно сказать не только о северных городах, находившихся в сфере влияния Галича, но и о посадских людях, во всяком случае о гостях и суконниках Москвы» [Зимин 1982: 86]. Хотя авторская концепция Зимина не привела к отказу от сложившегося в исторической науке видения эпохи и от самого понятия «феодальная война», но она получила отклик среди исследователей и поставила новые вопросы в изучении темы [Дворниченко, Кривошеев 1992: 57–62; Ковин 1994: 57–62].

Можно прийти к заключению, что в последние десятилетия процесс образования единого Русского государства, одним из важнейших этапов которого были княжеские усобицы второй четверти XV в., стал рассматриваться в двух направлениях: как сложение московского великокняжеского деспотизма наподобие восточной монархии и как создание земского и служилого государства.

Согласно концепции «восточного деспотизма» понятие «феодальная война второй четверти XV в.» продолжает нести свое смысловое значение. События усобицы рассматриваются как столкновение великого князя с удельными вассалами в целях узурпации и централизации власти в государстве. Объединительная политика московского великого князя характеризуется как жесткая, построенная преимущественно на силовых методах [Власть и реформы 1996: 23; Кобрин 1985: 198, 216–218; Кобрин, Юрганов 1991: 54–64; Милов: 1998: 571]. Авторами, придерживающимися такого взгляда, признается, что на Руси «достаточные социально-экономические предпосылки для складывания единого государства отсутствовали» [Горский 1999: 345]. Такой подход определяет и анализ усобиц княжения Василия II как событий, прежде всего обусловленных не внутренними, а внешними причинами. А. А. Горский в статье энциклопедического издания представляет ход «междоусобной борьбы в Московском великом княжестве» времени Василия II в исключительной зависимости от взаимоотношений с Литвой и набегов татар [Горский 2004: 281].

Другое крупное направление в современной российской историографии рассматривает образование единого Русского государства как эволюцию традиций народоправства и вечевой демократии, переживших время монгольской зависимости и претворившихся в земские традиции русского общества времени складывания единого государства. Исходя из позднего зарождения феодальных отношений на русской почве и отсутствия острого антагонизма между классами общества, пронизанного волостным единством и идеей службы, исследователи пришли к выводам о постепенном переходе от прежних государственных структур – городов-государств – к власти сильнейшей городской общины Москвы [Кривошеев 2003: 399–400], а также к созданию служилого государства [Михайлова 2003: 4–5]. В их работах термин «феодальная война» заменяется определением «смута второй четверти XV в.». Это понятие характеризует усобицы второй четверти XV в. в качестве разнопланового процесса, захватившего широкие слои общества.

А. Ю. Дворниченко и Ю. В. Кривошеев предложили рассматривать события княжения Василия II второй четверти XV в., уделяя ключевое внимание позиции городских общин, и расценивать их как «один из всплесков вечевой демократии» [Дворниченко, Кривошеев1992: 9]. Также точка зрения И. Б. Михайловой оказалась близка выводам С. Б. Веселовского о большой роли в этом противостоянии боярства и всего служилого класса [Веселовский 1969: 509]. Историк сделала вывод о том, что на протяжении усобиц «служилое общество» «опробовало три разные формы государственной власти: 1) правление бояр, затем 2) занявших Москву удельных князей и 3) формировавшееся самодержавие великого князя московского» [Михайлова 2004: 7]. Выбор был сделан в пользу последней.