Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

С. Б. Веселовский писал: «У нас нет никаких оснований предполагать, что князь Юрий Дмитриевич и его сын Дмитрий Шемяка были принципиальными сторонниками удельного строя и стали бы поддерживать раздробленность Руси, если бы им удалось утвердиться на великокняжеском столе. С другой стороны, следует напомнить, что московские великие князья тоже не были принципиальными противниками уделов» [Веселовский 1969: 468]. По его мнению, «какие-то силы работали в пользу объединения Руси и относились враждебно к уделам и удельным князьям. Одной из таких сил было великокняжеское боярство, верхний слой землевладельческого класса» [Веселовский 1969: 468].

В современной историографии мнение о поддержке боярством московского князя было пересмотрено. Ю. Г. Алексеев отмечал, что в победе Василия II, прежде всего, сыграло роль «превосходство военно-политической организации великокняжеской власти» [Алексеев 1998: 79]. Победу великого князя предопределили те изменения, которые происходили на Руси в XV в. по мере становления единого государства. И. Б. Михайлова пришла к выводу, что церковно-боярское правление, установившееся на первом этапе княжения Василия II, грозило нестабильностью во внутреннем и внешнем положении страны, поэтому было отвергнуто служилой знатью [Михайлова 2004: 10]. По мнению исследовательницы, именно дети боярские поддержали Василия Темного, стали настоящей опорой великокняжеской власти, сделав выбор в пользу «самодержавия великого князя Московского» [Михайлова 2004: 7].

Следует допустить, что действенными сторонниками Василия II на разных этапах противостояния могли быть разные социальные категории: бояре и служилые люди. Летописные характеристики чаще стремятся объединить этот широкий круг, называя в нем «бояр» и «детей боярских», чем подчеркнуть его внутренние границы.

Можно говорить о неком единстве большинства населения Московской земли, горожан вместе с высшими слоями общества, в поддержке старшей ветви семьи Дмитрия Донского и прямой нисходящей линии наследования. И. Д. Беляев писал: «Московская земщина отличалась привязанностью к своему княжескому дому; она как-то слилась с княжескими боярами, обратившимися почти в земцев» [Беляев 2004: 68].

Источники не донесли до нас четких свидетельств того, что, пребывая на московском престоле в качестве великих князей, галицкие князья пытались проводить какую-либо политическую программу, в том числе и противоречащую процессу собирания власти и территории вокруг Москвы. Современные исследователи чаще сходятся во мнении, что местные князья боролись не против, а за центральную власть на московском престоле, стремились к укреплению и усилению роли великого князя в управлении [Зимин 1991: 67; Лурье 1994: 92–93; Синелобов 2003: 127].

Из замечаний фрагментарного характера нельзя сделать вывод о поддержке галицких князей какими-либо определенными частями московского общества, например купечеством. Временная лояльность москвичей к захвату власти галицкими князьями, скорее всего, находилась в зависимости от общего недоверия к верховной великокняжеской власти, возникшего ввиду стихийных бедствий, обрушившихся на город во второй четверти XV в.: голода, эпидемий, разорения в результате ордынского набега и пожара.

Несмотря на военные конфликты и переход стола от князя к князю, Москва продолжала жить по «закону», заложенному в основании московской политической системы еще Иваном Калитой и зафиксированному в завещании Дмитрия Донского. О сохранении традиционной системы совместного управления Москвой в ходе княжеских усобиц свидетельствуют духовные и договорные грамоты князей, оформленные в этот период. Незыблемость деления Москвы между сыновьями Дмитрия Донского декларировалась в соглашениях Василия II и звенигородского князя [ДДГ: 64 (№ 24), 76 (№ 30)]. В духовной грамоте 1433 г. Юрий Дмитриевич передал свою долю в Москве в сместное распоряжение сыновьям: «Приказываю детем своимь, Василью, Дмитрею Меншому вотчину свою, в Москве свои жеребьи, чемъ мя благословил отець мои, князь великий Дмитреи Иванович, въ городе, и въ станех, и въ пошлинах въ городских…» [ДДГ: 73 (№ 29)]. В ряде договоров Василия II c Дмитрием Шемякой и Дмитрием Красным, Василием Косым присутствует условие совместного управления городом и проживания в столице «по душевной грамоте деда нашего великого князя Дмитрия Ивановича» [ДДГ: 87 (№ 34), 90 (№ 35), 101 (№ 36), 110 (№ 38)].