Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

М. К. Любавский подчеркивал особое значение Звенигорода в составе Московской земли: «По духовным грамотам Ивана Даниловича на древнейшей территории Московского княжества обозначаются два больших города – Москва и Звенигород» [Любавский 1929: 33]. Рассматривая приращение территории во временном отрезке от княжения Ивана Калиты до Дмитрия Донского, он указывал на увеличение волостей и слобод на окраинах Московского и Звенигородского уделов, подтверждая тем самым свой вывод о Московском княжестве XIV–XV вв. как о «довольно населенном и прогрессирующем в своей населенности» [Любавский 1929: 38]. Мнение о постоянном росте звенигородских волостей подкрепилось анализом их состава, проделанным в работе А. А. Юшко[274]. Историк справедливо оценивала сложение и образование волостей как «своеобразную форму освоения новых земель в XIV в.» [Юшко 2005: 16]. С этим же периодом исследовательница связывала и рост плотности населения Звенигородской земли, считая возможным даже говорить о неком демографическом взрыве в этот период [Юшко 2005: 63].

Около 1358 г. в завещании Ивана Красного о Звенигороде было заявлено как о городском центре округи. Он был передан второму сыну князя Ивану «со всеми волостми, и с мытом, и с селы, и з бортью, и с оброчники, и с пошлинами»[275] [ДДГ: 15 (№ 4)]. Таким образом, город достался Ивану Малому, а звенигородская волость Угож отошла жене великого князя Александре [ДДГ: 15, 16 (№ 4)]. На этом основании В. А. Кучкин делал вывод: «Лишь после смерти княжича Ивана 23 октября и великой княгини Александры 27 декабря 1364 г. Звенигород и его волости как выморочное достояние перешли в руки Дмитрия Ивановича» [Кучкин 1999: 69]. Фиксации этих территориальных изменений, по его мнению, и была посвящена первая договорная грамота Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича Серпуховского, составленная в ноябре-декабре 1364 – январе 1365 г.[276] [ДДГ: 19–21 (№ 5); Кучкин 1998: 44].

Развитие Звенигородской земли отразила первая духовная грамота Дмитрия Ивановича [ДДГ: 24–25 (№ 8)]. В. А. Кучкин, реконструируя лакуну этого документа, считал, что Звенигород с волостями князь отдавал княгине с дочерьми, так как город, не входивший в его отчинные владения, не мог попасть в удел старшего сына Василия [Кучкин 1999: 68–69]. Исследователь отмечал появление в первой духовной Дмитрия Ивановича новых звенигородских волостей: Вышгорода и Дмитриевой слободы. Он писал: «Их образование к 1372 г. служит показателем продолжавшегося процесса хозяйственного освоения территории Московского княжества к западу от Москвы» [Кучкин 1999: 68].

Вышгород лежал на р. Протве недалеко от Вереи. А. А. Юшко относила его присоединение к Московским землям к 70-м годам XIV в., так как упоминание о нем в качестве великокняжеской территории содержится в договоре Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем (1374–1375) [Юшко 2005: 13] (см. также: [ДДГ: 23 (№ 7)]). Но она не считала город звенигородской волостью: «Вышгород Верейский нет оснований включать в состав удела звенигородских князей, поскольку он отдален от основной территории удела значительными пространствами» [Юшко 2005: 13].

Расположение Дмитриевой слободы до сих пор остается спорным вопросом[277]. К. А. Аверьянов считал, что название свидетельствует об основании волости Дмитрием Донским [Аверьянов 1993: 17].

Вторая духовная грамота Дмитрия Донского 1389 г. определила Звенигород во владения второго сына князя Юрия Дмитриевича «со всеми волостми, и тамгою, и мыты, из бортью и с селы, и со всеми пошлинами» [ДДГ: 33 (№ 12)]. Число звенигородских волостей, отошедших Юрию Дмитриевичу, пополнили Сурожик и Плеснь, с города стала собираться тамга[278] [ДДГ: 33 (№ 12)]. Расположение волости Плеснь по р. Плеснь, притоку Нары [Юшко 2005: 9], показывает, что к 70–80-м годам XIV в. шло оформление юго-западной части звенигородских владений. Таким образом, звенигородские волости обступали земли можайского князя.

Но по условиям духовной 1389 г. территориальное единство Звенигородской земли, сосредоточенной под властью Юрия Дмитриевича, было нарушено изъятием части волостей в пользу вдовы князя Евдокии Дмитриевны (Скирменовская слободка, Шепково, Смоляны). Однако, по мнению К. А. Аверьянова, ненадолго: «После смерти Евдокии в 1407 г. все эти владения стали полной собственностью Звенигородского князя» [Аверьянов 1993б: 17].

Экономическое значение звенигородских волостей, по-видимому, было очень велико, поскольку владение ими становится предметом постоянного обсуждения в княжеских договорах на протяжении второй четверти XV в.