Москва в эпоху Средневековья: очерки политической истории XII-XV столетий

На базе анализа нумизматического материала о противостоянии двух братьев писал Г. А. Федоров-Давыдов. С 1400 г. Юрий Дмитриевич начал чеканку монет в Звенигороде [Федоров-Давыдов 1981: 179]. Выпуск собственной монеты исследователь связывал, прежде всего, с выражением политических прав местных князей, а не с экономическим значением, прекращение эмиссии – с их подавлением. Он считал, что полномочия на выпуск монет звенигородского князя «все время зажимаются». И только в последний период правления Василия I, «когда тот, видимо, вообще ослабил централизаторскую политику в области монетного дела», право монетной эмиссии в удельных центрах было восстановлено: c 1400 г. продолжился серпуховской чекан, с 1410-х годов массово стали появляться монеты Юрия Дмитриевича [Федоров-Давыдов 1981: 84]. Однако нет прямых доказательств того, что приостановка выпуска монет была связана именно с политическим давлением великого князя.

Строительная деятельность Юрия Дмитриевича стала в советской историографии одним из важнейших аргументов в пользу тезиса о неизбежности «феодальной войны», доказательством ее предварительной подготовки звенигородским князем.

Б. А. Рыбаков отмечал, что строительство храмов и оборонительных укреплений могло быть проявлением соперничества местного князя и московского правителя [Рыбаков 1949: 130]. Он писал: «Начиная свою мятежную деятельность, князь Юрий располагал отлично укрепленным гнездом» [Рыбаков 1949: 131]. На политическую подоплеку архитектурно-строительной деятельности Юрия Звенигородского указывали авторы одного из первых искусствоведческих очерков о Подмосковье Н. Н. Воронин и М. А. Ильин[282]. Предпосылкой к этому им, по-видимому, послужил вывод о том, что «Звенигород прогремел на всю Русь в шуме последней большой междоусобной войны» [Рыбаков 1949: 131]. Подобный взгляд был четко оформлен в работе А. М. Сахарова: «Юрий Дмитриевич и его преемники укрепляли город, способствовали его росту для того, чтобы превратить его в базу развертывания сил в борьбе против централизующей власти Москвы. Эту роль и выполнял Звенигород в годы феодальной войны XV в.» [Сахаров 1959: 88].

По пути выявления взаимосвязи архитектуры и политики пошел известный искусствовед М. А. Ильин. Изменения в отношениях между братьями Юрием Дмитриевичем и Василием Дмитриевичем он относил к 1417 г., когда после смерти княжича Ивана единственным наследником оставался двухлетний Василий, а для звенигородского князя «стала отчетливо обрисовываться неотвратимость борьбы» [Ильин 1976: 118]. По Ильину, только после 1417 г. началась строительная деятельность Юрия Звенигородского и были созданы Успенский собор на Городке, Троицкий храм Троице-Сергиевой обители и Рождественский собор Саввино-Сторожевского монастыря. Он писал: «Все три памятника являются не столько благочестивым деянием Юрия с целью задобрить церковь, сколько его умелой деятельностью политического характера на пути к захвату власти – московского великокняжеского престола» [Ильин 1976: 122].

Однако такая датировка этих памятников не стала общепризнанной. Ряд исследователей относили их появление к более раннему времени и не видели в их строительстве какого-либо вызова великому князю московскому[283]. Б. А. Огнев, специально проанализировавший архитектуру Успенского собора Звенигорода, находил в ней «достижения московской школы зодчества за истекший XIV в.» [Огнев 1955: 57]. Он отмечал, что условием создания собора должны были быть дружественные отношения между братьями, Василием I и Юрием Дмитриевичем, так как на его строительстве должны были быть заняты московские мастера[284].