Москва - Варшава

Когда врач и сиделка вошли, она сидела в кресле с самым расслабленным видом — будто так и просидела все время, не в силах пошевелиться. Сумочка, с которой она была в банке, лежала рядом, на столике, как бы брошенная не глядя.

— Как вы себя чувствуете? — участливо спросил врач.

— Ничего… — ответила она. — Только слабость ужасная, и голова кружится.

— Это скоро пройдет, — врач взял её за запястье, чтобы проверить пульс. — Вполне понятные последствия шока… Позвольте представить вам Марион, вашу сиделку.

Богомол приветливо кивнула миловидной молодой женщине, и та приветливо улыбнулась в ответ.

— Да, кстати, — продолжил врач. — У меня есть для вас сообщение, которое, наверно, можно назвать приятным.

— Какое? — она приоткрыла глаза.

— Этот взрыв не был покушением, направленным лично против вас. Так что можете спать спокойно и не перебирать в уме тех, кому была бы выгодна ваша смерть. Ведь вас это мучает, не так ли?

— Откуда вы знаете, что… — она не договорила.

Врач улыбнулся — улыбкой чуть больше, чем профессионально успокаивающей.

— Ответственность за взрыв уже взяли на себя ирландские террористы, позвонив в редакцию одной из центральных газет. Более того, непосредственно рядом с местом взрыва найдена листовка с их обращением — так что звонок вряд ли является чьей-то дурной шуткой.

— Зачем… зачем они это сделали?

— Как они сами объясняют, потому что этот банк готов дать крупный кредит на развитие экономики протестантского сектора Белфаста. Насчет кредита все, кстати, полная правда. Так что, можно сказать, вам просто не повезло, что ваша машина оказалась наиболее удобным объектом для заминирования.

— Мне-то что… — пробормотала она. — А вот бедняге, который взялся подогнать мою машину со стоянки… Подумать страшно, что на его месте могла быть я! — её передернуло, и игры на сей раз в этом было мало.

— Да, жутко представить, — согласился врач. — Но постарайтесь не думать об этом. Главное — что впредь вам ничего не угрожает.

А вот в этом врач был не прав. Когда он ушел, и Богомол осталась с сиделкой, которая помогла ей раздеться и лечь в постель, а сама устроилась в соседней комнате с книжкой, Богомол постаралась ещё раз осмыслить произошедшее.

Странный парень, наблюдавший за ней в банке — она уже не сомневалась, что парень был наблюдателем, а не случайным зевакой… Взрыв… Обыск в её номере… Все это — звенья одной цепи, и охота идет за ней! Но тогда зачем эта игра в «ирландских террористов»? Очень просто — чтобы Богомол выпала из поля зрения следствия, чтобы её личность больше никого не интересовала, чтобы её отпустили на все четыре стороны и следствие не стало заниматься её судьбой… Чтобы у её похитителей руки были развязаны для следующих попыток её убить — возможно, когда она, в силу обстоятельств, будет жить по другому паспорту и с другой фамилией — а эти обстоятельства должны были наступить очень скоро. Смерть Мари Мишон (для канадского паспорта она взяла себе то самое имя, которым пользовалась для прикрытия возлюбленная Арамиса остатки любви к «Трем мушкетером» ещё сохранились с детства, с тех замечательных дней, когда она, девочка-«хорошистка», почти отличница, сбегала из своего тусклого заводского района в иной мир, удивительный и светлый, грызла яблоки, валяясь на диване и жадно проглатывая страницы, а мама хлопотала на кухне…), машину которой взорвали в Женеве, могла бы ещё вызвать лишние вопросы, а смерть, например, Жаклин Дюпон или Терезы Хавьерас никто со взрывом не свяжет — оборвется даже самая тонкая ниточка, которая может вывести на убийц.

Но, выходит, они этой ниточки боятся? То есть, ниточка может оказаться не такой тонкой? Выходит, где-то есть у них слабое звено, которое они, как истинные профессионалы, пытаются ликвидировать.

Это слабое звено она ещё попытается нащупать. А пока ясно: переходить на жизнь под другим паспортом ей нельзя ни в коем случае! Даже на один день, даже ради исполнения очередного особого задания.

Так ведь и эти особые задания сейчас ни в коем случае выполнять нельзя!

Выходит, её подталкивают к тому, чтобы она подвела заказчиков — и сама себя похоронила?

Да, и ещё одно: люди, шарившие в её номере, занимались этим после того, как она уехала в банк. Если они уже считали её покойницей, то что они искали? И, если считали её покойницей, то почему постарались не оставить никаких следов своего пребывания — малейших, которые могла бы заметить только она? Хорошо, допустим, если бы она погибла и в её номере был обнаружен полный разгром, то версия об ирландских террористах могла бы вызвать у следствия ненужные сомнения. Но ведь — к примеру — чемодан, оставленный открытым на кровати, к разгрому не отнесешь, с точки зрения посторонних людей, чемодан могла бы бросить открытым и она сама, сильно спеша… Но нет, они восстановили все в идеальном порядке именно для нее.

Ну, на этот вопрос ответ ясен: у них наверняка идеально налажена связь, и о том, что покушение сорвалось, они узнали в тот же момент. Один звонок по мобильному телефону кого-то из их сообщников возле банка — того же странного парня…